Эсхил «Персы» – анализ. Эсхил. Персы Эсхил персы анализ

История и миф в трагедии Эсхила «Персы»

Эсхил (525-456 до н.э.).Его творчество связано с эпохой становления Афинского демократического государства. Это государство формировалось в период греко-персидских войн, которые велись с небольшими перерывами с 500 до 449 г. до н.э. и носили для греческих государств-полисов освободительный характер. Известно,что Эсхил принимал участие в сражениях при Марафоне и Саламине. Битву при Саламине он описал как очевидец в трагедии "Персы". В надписи на его надгробии, сочиненной, по преданию,им самим,ничего не говорится о нем как о драматурге, но сказано, что он проявил себя мужественным воином в сражениях с персами. Эсхил написал около 80 трагедий и сатировских драм.До нас дошли полностью только семь трагедий; из других произведений сохранились небольшие отрывки.

Трагедии Эсхила отражают основные тенденции его времени, те огромные сдвиги в социально-экономической и культурной жизни, которые были вызваны крушением родового строя и становлением афинской рабовладельческой демократии.

Мировоззрение Эсхила в основе своей было религиозно-мифологическим. Он верил,что существует извечный миропорядок, который подчиняется действию закона мировой справедливости. Человек,вольно или невольно нарушивший справедливый порядок, будет наказан богами, и тем самым равновесие восстановится. Идея неотвратимости возмездия и торжества справедливости проходит через все трагедии Эсхила.

Эсхил верит в судьбу-Мойру, верит, что ей повинуются даже боги.Однако к этому традиционному мировосприятию примешиваются и новые взгляды,порожденные развивающейся афинской демократией. Так, герои Эсхила-не безвольные существа,безоговорочно выполняющих волю божества:человек у него наделен свободным разумом,мыслит и действует вполне самостоятельно.Почти перед каждым героем Эсхила стоит проблема выбора линии поведения.Моральная ответственность человека за свои поступки-одна из основных тем трагедий драматурга.

Эсхил ввел в свои трагедии второго актера и тем открыл возможность более глубокой разработки трагического конфликта,усилил действенную сторону театрального представления.Это был настоящий переворот в театре:вместо старой трагедии,где партии единственного актера и хора заполняли всю пьесу,родилась новая трагедия,в которой персонажи сталкиваются на сцене друг с другом и сами непосредственно мотивировали свои действия.

Внешняя структура трагедии Эсхила сохраняет следы близости к дифирамбу,где партии запевалы перемежались с партиями хора.

Из дошедших до нашего времени трагедий великого драматурга особо выделяется: "Персы"(472 г. до н.э.),где прославляется победа греков над персами в морском сражении при острове Саламине (480 г. до н.э.). Трагедия изображает состояние Персии непосредственно после поражения Ксеркса у Саламина. Исторической основой трагедии являются знаменитые греко-персидские войны, и за исключением отдельных неточностей, «Персы» дают правильную картину борющихся народов. Но Эсхил не хотел быть бесстрастным созерцателем этих великих событий, они глубоко пережиты им самим. Прежде всего, перед нами горячий патриотизм, оправдываемый философией истории. Греки защищали свою самостоятельность от захватчиков. Греция противопоставляется у Эсхила Персии, как противопоставляются свободный народ и раболепный восточный народ. Также присутствует религиозно-моральная концепция грека: когда Ксеркс (перс) глумится над греческими храмами, разрушает святыни.

Это трагедия ораторного типа, даются не события не сами по себе, а лишь мысли и переживания по поводу этих событий. Характеры в «Персах» статичны, действие разворачивается прямолинейно (ситуация дана с самого начала, а в дальнейшем лишь углубляется). Идея заключает в себе грандиозную философско-историческую концепцию Востока и Запада: не прямое описание героической победы греков, а изображение ужаса персов по поводу их поражения. Также проповедуется необходимость прекратить дальнейшее преследование персов.

Прежде, чем приступить к анализу конкретного произве­дения, следует несколько слов сказать об его авторе.

Эсхил. Уже древние называли его «отцом трагедии», что свидетельствует о безусловном понимании его роли в разви­тии театрального искусства.

Эсхил происходил из старинного аристократического ро- к а. Он родился в 525 г. до н. э. в аттическом поселении Эле-всин. Он был участником греко-персидской войны, воевал при Марафоне (490 г.), Саламине (480) и Платеях (479). О том, что собственные заслуги воина и гражданина Эсхил це­нил выше, чем победы в драматургических состоязаниях, сви­детельствуют слова эпитафии, написанные им самим:

«Мужество помнят его марафонская роща и племя Длинноволосых мидян, в битве узнавших его».

Начало драматургической деятельности Эсхила относит­ся к 500 г. до н. э., но только в 484 г. ему удалось победить своих соперников. Затем еще 12 раз он занимал, первые мес­та и в 70-60 гг. был самым популярным трагическим поэ­том Афин. Он умер в 456 г. в Сицилии. Но его трагедии и после смерти, в порядке исключения (потому что трагедии умерших авторов не возобновлялись) ставились в афинском театре. Всего Эсхил написал около 80 драм. До нас дошли 7 его трагедий, несколько сотен фрагментов различной вели­чины, в том числе и папирусные отрывки из сатировских драм. Эсхил внес значительный вклад в разработку структу­ры драмы. Он ввел второго актера, увеличил речевые сцены за счет хоровых партий, усилил роль диалога.

«Персы» были поставлены в 472 г. в составе тетралогии вместе с двумя другими трагедиями: «Финей» и «Главк» и сатировской драмой «Прометей-огневозжигатель». Эта тетра­логия принесла Эсхилу победу в-состязании поэтов-драма­тургов. Смысловой связи между произведениями не было. Эсхил объединил 4 совершенно самостоятельных пьесы - это редкий случай в его практике.

Важной особенностью драмы является то, что в ее осно­ве лежит не миф, а подлинное историческое событие. Правда, Эсхил не ставил перед собой цели детального воспроизведе­ния исторических фактов. Задача и этой трагедии соответст­вует основному пафосу театрального творчества Эсхила -

Нравственному воспитанию сограждан, формированию патри-" отических и гражданских чувств афинян. Не случайно Ари­стофан в «Лягушках» отметил эту важную роль трагедий Эсхила и подчеркнул его огромный вклад в развитие афин­ской демократии, в становление нравственного, справедливо­го общества.

Общезначимым является утверждение о приоритете вос­питательной функции античного театра. Греческий театр был одним из эффективнейших средств воздействия на формиро­вание мировоззрения людей. В театр обязаны были ходить все граждане полиса. И число мест в театре соответствовало количеству свободного населения города. Афинский театр, например, насчитывал 17 тысяч мест, а в казне города суще- . ствовали так называемые «зрелищные деньги» для того, что­бы обеспечить доступ в театр неимущим и малоимущим гра­жданам.

Главной заслугой Эсхила Аристофан считал созданный им образ положительного героя, который побуждал граждан к нравственному самосовершенствованию.

В качестве пояснения следует сказать несколько слов о проблеме положительного, идеального героя в культуре во­обще. Не случайно эта проблема актуальна во всех культу- - ; pax и во все времена. Почему же так много внимания уде­ляется роли положительного героя в обществе, что за этим стоит?

Каждое общество, каждая социальная система существу­ет как некое целое, основанное на ценностно-нормативном единстве. И главной задачей любой социальной системы яв­ляется формирование и сохранение этого единства. Другими словами, каждое общество должно заботиться о том, чтобы все его граждане примерно одинаково понимали, «что такое хорошо, и что такое плохо». Необходимые для данного об­щества личностные качества формируются в сознании его граждан. Общество имеет много способов воздействия на формирование мировоззрения. Это и система воспитания, и образования, и средства массовой информации, и другие фор­мы и методы. Немаловажная роль в решении этой задачи принадлежит искусству. Именно искусство создает зримый, персонифицированный образ ценностно-нормативного единст­ва. Олицетворением этого единства и является положитель­ный герой. Поэтому такой герой становится символом куль­туры, воплощением ее устремлений. А анализ такого образа 138

Это ключ к пониманию специфических особенностей совре­менной ему культуры.

Конечно, такая схема дает нам упрощенное и вынужден­но прямолинейное видение проблемы, но в то же время спо­собствует вычленению основных координат и ориентиров ку­льтуры. Одназначность толкования образа в культуре зада­ется воспитательной функцией искусства. (Однако в скобках следует заметить, что не всегда воспитательная функция до­минирует в культуре. Особенно заметно это в периоды сме­ны формаций, социальной нестабильности, разрушения куль­туры, когда задачей искусства становится крушение и осмея­ние идеалов и стереотипов предшествующей культуры).

Театр Эсхила выполнял воспитательную, патриотическую, консолидирующую функции, и поэтому положительный ге­рой должен был являть пример для подражания, быть носи­телем только положительных черт, необходимых породившей его культуре. Немаловажную роль в решении этой задачи иг­рает и отрицательный герой, с помощью которого персонифи­цируются отвергаемые культурой качества личности. Таким образом, положительному герою всегда противостоит отрица­тельный, чтобы было понятно, чему следует подражать, а че­го нужно остерегаться.

Итак, герои трагедий Эсхила разделяются как бы на два полюса - положительный и отрицательный. Но все действие «Персов» происходит в стане врага - в Сузах - персидской столице. Тем более удивительным является прием Эсхила для изображения положительного героя. Совершенно одно­значно, что враг не может быть положительным героем. Это против правил. Но мы узнаем обо всех происшедших событи­ях только из речей персов - врагов греков. В трагедии нет ни одного грека, который мог бы по праву быть олицетворе­нием положительного героя. И поэтому положительным ге­роем у Эсхила становится враг, но (в этом и секрет приема Эсхила) враг - мертвый (!). Впервые Эсхил выводит на сцену мертвого героя - тень Дария - отца Ксеркса. (За­тем этот прием будет использован Шекспиром). Враг может быть положительным героем - но только мертвый.

Эсхил не жалеет ярких красок для описания здравомыс­лия и героизма Дария. А противопоставляет он ему в качест­ве отрицательного героя - собственного сына - Ксеркса.

Исторической основой драмы стало морское сражение при Саламине (480 г.), которое Ксеркс предпринял, чтобы отомстить грекам за поражение при Марафоне, Повествова-

ние строится вокруг рассказа персидского вестника о пора­жении персов и победе греков и анализа причин поражения персов.

Эсхил выстраивает как бы два плана трагедии. Первый - " политический, в котором действуют люди. На этом уровне он обосновывает преимущества афинского демократического ус- | тройства в отличие от восточной тирании. И божественный -■ торжество Зевса, как гаранта миропорядка и справедливос­ти. Персы восклицают:

«О, властительный Зевс! Разорил, сокрушил Ты кичливую мощь многолюдной страны, Нашу рать истребил!»

Здесь следует отметить очень интересную проблему гре­ческой драматургии - эволюцию образа Зевса в трагедиях Эсхила, Софокла и Еврипида. Именно в «Персах» Зевс пред­стает как справедливый и мудрый владыка богов и людей. Но уже более поздние трагедии Эсхила, затем Софокла и Еврипида рисуют иной облик Зевса - от" капризного громо­вержца до врага, задумавшего истребить весь род людской. Необходимо понимать историко-культурную подоплеку этого процесса.

Персы - это не просто завоеватели, это тот внешний враг, который заставляет объединиться всех греков. Именно противостояние внешней силе способствует консолидации общества, ощущению единства и могущества всего греческо­го народа. Зевс олицетворяет это единство и поэтому стано­вится гарантом справедливости в справедливой освободите­льной войне. Только объединение греков позволило им побе­дить персов. Но после победы Ереция не долго наслаждалась триумфом и миром. Снова начались пелопонесские войны, . 1 греческие города возобновили вооруженные междоусобные конфликты. Ушло в прошлое их былое единство, а с ним и образ справедливого могучего Зевса.

Обращение Эсхила к теме «персов» не случайно. Это не j только формирование патриотических чувств граждан, воспе­вание победы, гимн справедливому демократическому уст­ройству общества и греческим богам. Трагедия имела еще более конкретный адрес. Одна из политических группировок в Афинах призывала к наступательной войне с Азией. Эсхил же ратовал за мир с Персией. Поэтому он л изображает пер­сов очень сочувственно, без всякой враждебности, показы­вая, что народ Персии стал жертвой безрассудства Ксеркса, посягнувшего на волю богов. Боги определили Ереции -

клзано. Именно за покушение на божественный порядок и потерпел пораженке Ксеркс. Поэтому «Персы» - это не то­лько пафос победы греков, это и наказ им повиноваться воле богов и не совершить ошибку Ксеркса, иначе их ждет участь персов, которую так ярко живописует трагедия.

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

Хор персидских старейшин. Атосса. Гонец. Тень Дария. Ксеркс.

Площадь перед дворцом в Сузах. Видна гробница Дария.

Все персидское войско в Элладу ушло.

А мы, старики, на страже стоим

Дворцов золотых, домов дорогих

Родимого края. Сам царь велел,

Сын Дария, Ксеркс,

Старейшим, испытанным слугам своим

Беречь эту землю свято.

Но вещей тревогой душа смущена,

Недоброе чует. Вернется ль домой 10 С победою царь, вернется ли рать,

Блиставшая силой?

Весь Азии цвет в чужой стороне

Воюет. О муже плачет жена.

А войско не шлет ни пеших гонцов,

Ни конных в столицу персов.

Отовсюду - из Суз, Экбатан, от ворот

Башен древних киссийских

И в строю корабельном, и в конном строю,

И в рядах пехотинцев, потоком сплошным, 20 Уходили бойцы на битву.

Их вели в поход Амистр, Артафрен,

Мегабат и Астасп - четыре царя

При царе величайшем,

Персов славных вожди, начальники войск,

Стрелки-силачи на быстрых конях,

Суровы на вид, в бою горячи,

Непреклонны душой, отваги полны

И грозной удалью славны.

Затем Артембар, верхом на коне, 30 Масист и лучник меткий Имей,

Славный боец, затем Фарандак

И конник Состан за ними.

Других послал плодоносный Нил,

Могучий поток. Пошел Сусискан,

Пошел египтянин Пегастагон,

Пошел священного Мемфиса царь,

Великий Арсам, и Ариомард,

Владыка и вождь вековечных Фив,

И гребцы, что в болотах Дельты живут, 40 Несметной пошли толпою.

За ними - лидийцы, изнеженный люд,

У них под пятою весь материк.

А лидийскую рать в поход повели

Митрогат и Арктей, вожди и цари.

И от Сард золотых по воле владык

Колесницы с бойцами помчались вдаль,

То четверки коней, то шестерки коней,

Поглядишь - и замрешь от страха.

И Тмола, священной горы, сыны 50 На Элладу ярмо пожелали надеть

Мардон, Тарибид, копьеметная рать

Мисийцев. И сам Вавилон золотой,

Отовсюду войско свое собрав,

Послал на войну - и в пешем строю

Стрелков, и суда, одно за другим.

Так Азия вся по зову царя

Взялась за оружье, и с места снялась,

И в Грецию двинулась грозно.

Так мощь и красу Персидской земли 60 Война унесла.

Вся Азия-мать о тех, кто ушел,

Тоскует в слезах, тревогой томясь.

Родители, жены считают дни.

И тянется, тянется время.

Строфа 1 Вторглось войско царя в страну соседей,

Что на том берегу пролива Геллы

Афамантиды, канатом плоты связав, 70 Морю взвалив на шею

Тяжким ярмом крепкозданный мост.

Антистрофа 1 Гонит войско по суше и по водам,

Полон ярости, Азии владыка,

Людом усеянной. Верит в своих вождей,

Сильных, суровых, стойких, 80 Отпрыск Данаи, равный богам.

Строфа 2 Он глядит иссиня-черным

Взглядом хищного дракона,

С ассирийской колесницы

Кораблями и бойцами

Управляя, и навстречу

Копьям вражьим стрелы шлет.

Антистрофа 2 Нет преграды, чтоб сдержала

Натиск полчищ многолюдных, 90 Нет плотины, чтобы в бурю

Перед морем устояла.

Непреклонно войско персов,

Одолеть его нельзя. Строфа 3 Но какой способен смертный

Разгадать коварство бога?

Кто из нас легко и просто

Убежит из западни?

Антистрофа 3 Бог заманивает в сети

Человека хитрой лаской, 100 И уже не в силах смертный

Из сетей судьбы уйти.

Строфа 4 Так богами решено и судьбою,

Так издревле заповедано персам:

Воевать, сметая стены,

Упиваясь конной сечей,

Занимая с налета города.

Антистрофа 4 И привык народ глядеть без боязни 110 На седую, разъяренную ветром

Даль морскую, научился

Плесть причальные канаты,

Наводить над пучинами мосты.

Строфа 5 Потому-то черный страх

И щемит мне грудь, увы!

Страх, что, войско потеряв свое,

Опустеют Сузы вдруг

И столица от боли завопит.

Антистрофа 5 И киссийцы воплю Суз 120 Будут вторить, и - увы!

Толпы женщин, плача и крича,

В клочья будут на себе

Тонкотканое платье раздирать.

Строфа 6 Кто верхом, кто пешком

За вождем пустился в путь,

Роем пчел бросил дом весь народ, 130 Чтоб, упряжкой одной

Берег с берегом связав,

Перебраться за пролив, где мысы

Двух земель разделены волнами.

Антистрофа 6 А в подушки пока

Жены персов слезы льют,

По мужьям дорогим истомясь,

Тихо плачут о тех,

Кто ушел на смертный бой

И оставил бедную супругу

Тосковать на ложе опустелом.

ЭПИСОДИЙ ПЕРВЫЙ

Предводитель хора

140 Что ж, персы, пора! Мы сядем у стен

Вот этих старинных

И ум напряжем: настала нужда

В нелегких и важных решеньях.

Что с Ксерксом-царем? Где Дария сын,

Чей предок, Персей,

Название племени нашему дал?

Сразил ли врага натянутый лук,

Или вражье копье

Острием одержало победу?

Появляется Атосса в сопровождении и прислужниц

150 Но вот, как сиянье очей божества,

Царица, царя великого мать,

Предстает нам. Скорее падите ниц

И все, как один, царицу свою

Приветственной речью почтите!

О, привет тебе, царица персов, Дария жена,

Препоясанная низко Ксеркса матерь, госпожа!

Ты была супругой бога, богу Персии ты мать,

Если счастья демон древний не оставил наших войск.

Потому-то я и вышла, дом покинув золотой 160 И покой, который спальней мне и Дарию служил.

И меня тревога гложет. Откровенно я, друзья,

Говорю: и мне не чужды опасения и страх.

Я боюсь, в пыли похода все богатства, что собрал

Дарий с помощью бессмертных, обратятся сами в пыль.

Потому двойной заботой несказанно я казнюсь:

Ведь богатство непочетно, если силы нет за ним,

Но и в силе мало славы, если в бедности живешь.

Да, у нас достаток полный, но за Око страх берет

Оком дома и достатка я хозяина зову. 170 Вы теперь, о старцы-персы, слуги верные мои,

Помогите мне советом, рассудите, как тут быть.

Вся на вас моя надежда, ободренья жду от вас.

О, поверь, царица, дважды не придется нас просить,

Чтобы словом или делом в меру сил своих тебе

Помогли мы: мы и вправду слуги добрые твои.

Все время сны мне снятся по ночам с тех пор,

Как сын мой, войско снарядив, отправился

Опустошать и грабить Ионийский край.

Но не было еще такого ясного 180 Сна, как минувшей ночью. Расскажу его.

Мне две нарядных женщины привиделись:

Одна в персидском платье, на другой убор

Дорийский был, и обе эти нынешних

И ростом, и чудесной красотой своей

Превосходили, две единокровные

Сестры. Одной в Элладе постоянно жить

Назначил жребий, в варварской стране - другой.

Узнав,- так мне приснилось,- что какие-то

Пошли у них раздоры, сын, чтоб спорящих 190 Унять и успокоить, в колесницу впряг

Обеих и надел обеим женщинам

Ярмо на шею. Сбруе этой радуясь,

Одна из них послушно удила взяла,

Зато другая, взвившись, упряжь конскую

Разорвала руками, вожжи сбросила

И сразу же сломала пополам ярмо.

Упал тут сын мой, и стоит, скорбя, над ним

Его родитель Дарий. Увидав отца, 200 Ксеркс рвет одежды на себе неистово.

Вот это нынче ночью и приснилось мне.

Затем я встала, руки родниковою

Водой ополоснула и, неся в руках

Лепешку, жертву отворотным демонам,

Как требует обычай, к алтарю пришла.

Гляжу: орел у жертвенника Фебова

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

Хор персидских старейшин. Атосса. Гонец. Тень Дария. Ксеркс.

Площадь перед дворцом в Сузах. Видна гробница Дария.

Все персидское войско в Элладу ушло.

А мы, старики, на страже стоим

Дворцов золотых, домов дорогих

Родимого края. Сам царь велел,

Сын Дария, Ксеркс,

Старейшим, испытанным слугам своим

Беречь эту землю свято.

Но вещей тревогой душа смущена,

Недоброе чует. Вернется ль домой 10 С победою царь, вернется ли рать,

Блиставшая силой?

Весь Азии цвет в чужой стороне

Воюет. О муже плачет жена.

А войско не шлет ни пеших гонцов,

Ни конных в столицу персов.

Отовсюду - из Суз, Экбатан, от ворот

Башен древних киссийских

И в строю корабельном, и в конном строю,

И в рядах пехотинцев, потоком сплошным, 20 Уходили бойцы на битву.

Их вели в поход Амистр, Артафрен,

Мегабат и Астасп - четыре царя

При царе величайшем,

Персов славных вожди, начальники войск,

Стрелки-силачи на быстрых конях,

Суровы на вид, в бою горячи,

Непреклонны душой, отваги полны

И грозной удалью славны.

Затем Артембар, верхом на коне, 30 Масист и лучник меткий Имей,

Славный боец, затем Фарандак

И конник Состан за ними.

Других послал плодоносный Нил,

Могучий поток. Пошел Сусискан,

Пошел египтянин Пегастагон,

Пошел священного Мемфиса царь,

Великий Арсам, и Ариомард,

Владыка и вождь вековечных Фив,

И гребцы, что в болотах Дельты живут, 40 Несметной пошли толпою.

За ними - лидийцы, изнеженный люд,

У них под пятою весь материк.

А лидийскую рать в поход повели

Митрогат и Арктей, вожди и цари.

И от Сард золотых по воле владык

Колесницы с бойцами помчались вдаль,

То четверки коней, то шестерки коней,

Поглядишь - и замрешь от страха.

И Тмола, священной горы, сыны 50 На Элладу ярмо пожелали надеть

Мардон, Тарибид, копьеметная рать

Мисийцев. И сам Вавилон золотой,

Отовсюду войско свое собрав,

Послал на войну - и в пешем строю

Стрелков, и суда, одно за другим.

Так Азия вся по зову царя

Взялась за оружье, и с места снялась,

И в Грецию двинулась грозно.

Так мощь и красу Персидской земли 60 Война унесла.

Вся Азия-мать о тех, кто ушел,

Тоскует в слезах, тревогой томясь.

Родители, жены считают дни.

И тянется, тянется время.

Строфа 1 Вторглось войско царя в страну соседей,

Что на том берегу пролива Геллы

Афамантиды, канатом плоты связав, 70 Морю взвалив на шею

Тяжким ярмом крепкозданный мост.

Антистрофа 1 Гонит войско по суше и по водам,

Полон ярости, Азии владыка,

Людом усеянной. Верит в своих вождей,

Сильных, суровых, стойких, 80 Отпрыск Данаи, равный богам.

Строфа 2 Он глядит иссиня-черным

Взглядом хищного дракона,

С ассирийской колесницы

Кораблями и бойцами

Управляя, и навстречу

Копьям вражьим стрелы шлет.

Антистрофа 2 Нет преграды, чтоб сдержала

Натиск полчищ многолюдных, 90 Нет плотины, чтобы в бурю

Перед морем устояла.

Непреклонно войско персов,

Одолеть его нельзя. Строфа 3 Но какой способен смертный

Разгадать коварство бога?

Кто из нас легко и просто

Убежит из западни?

Антистрофа 3 Бог заманивает в сети

Человека хитрой лаской, 100 И уже не в силах смертный

Из сетей судьбы уйти.

Строфа 4 Так богами решено и судьбою,

Так издревле заповедано персам:

Воевать, сметая стены,

Упиваясь конной сечей,

Занимая с налета города.

Антистрофа 4 И привык народ глядеть без боязни 110 На седую, разъяренную ветром

Даль морскую, научился

Плесть причальные канаты,

Наводить над пучинами мосты.

Строфа 5 Потому-то черный страх

И щемит мне грудь, увы!

Страх, что, войско потеряв свое,

Опустеют Сузы вдруг

И столица от боли завопит.

Антистрофа 5 И киссийцы воплю Суз 120 Будут вторить, и - увы!

Толпы женщин, плача и крича,

В клочья будут на себе

Тонкотканое платье раздирать.

Строфа 6 Кто верхом, кто пешком

За вождем пустился в путь,

Роем пчел бросил дом весь народ, 130 Чтоб, упряжкой одной

Берег с берегом связав,

Перебраться за пролив, где мысы

Двух земель разделены волнами.

Антистрофа 6 А в подушки пока

Жены персов слезы льют,

По мужьям дорогим истомясь,

Тихо плачут о тех,

Кто ушел на смертный бой

И оставил бедную супругу

Тосковать на ложе опустелом.

ЭПИСОДИЙ ПЕРВЫЙ

Предводитель хора

140 Что ж, персы, пора! Мы сядем у стен

Вот этих старинных

И ум напряжем: настала нужда

В нелегких и важных решеньях.

Что с Ксерксом-царем? Где Дария сын,

Чей предок, Персей,

Название племени нашему дал?

Сразил ли врага натянутый лук,

Или вражье копье

Острием одержало победу?

Появляется Атосса в сопровождении и прислужниц

150 Но вот, как сиянье очей божества,

Царица, царя великого мать,

Предстает нам. Скорее падите ниц

И все, как один, царицу свою

Приветственной речью почтите!

О, привет тебе, царица персов, Дария жена,

Препоясанная низко Ксеркса матерь, госпожа!

Ты была супругой бога, богу Персии ты мать,

Если счастья демон древний не оставил наших войск.

Потому-то я и вышла, дом покинув золотой 160 И покой, который спальней мне и Дарию служил.

И меня тревога гложет. Откровенно я, друзья,

Говорю: и мне не чужды опасения и страх.

Я боюсь, в пыли похода все богатства, что собрал

Дарий с помощью бессмертных, обратятся сами в пыль.

Потому двойной заботой несказанно я казнюсь:

Ведь богатство непочетно, если силы нет за ним,

Но и в силе мало славы, если в бедности живешь.

Да, у нас достаток полный, но за Око страх берет

Оком дома и достатка я хозяина зову. 170 Вы теперь, о старцы-персы, слуги верные мои,

Помогите мне советом, рассудите, как тут быть.

Вся на вас моя надежда, ободренья жду от вас.

О, поверь, царица, дважды не придется нас просить,

Чтобы словом или делом в меру сил своих тебе

Помогли мы: мы и вправду слуги добрые твои.

Все время сны мне снятся по ночам с тех пор,

Как сын мой, войско снарядив, отправился

Опустошать и грабить Ионийский край.

Но не было еще такого ясного 180 Сна, как минувшей ночью. Расскажу его.

Мне две нарядных женщины привиделись:

Одна в персидском платье, на другой убор

Дорийский был, и обе эти нынешних

И ростом, и чудесной красотой своей

Превосходили, две единокровные

Краткое содержание произведения Эсхила «Персы»
Действие начинается на площади перед дворцом в Сузах, откуда видна гробница Дария, хором. Хор рассказывает о том, что персидское войско ушло в Элладу, за ними последовали великие цари Амистр, Артафрен, Мегабат, Астасп, одним словом, вся Азия взялась за оружие и двинулась в Грецию. Поется о силе, непобедимости, бесстрашии войска и о страхе, что войско потерпит крушение. В эписодии первом появляется Атосса, мать Ксеркса, и обращается к хору с просьбой рассказать ей, что значат сны, которые ей приснились. Ей привиделись две нарядные женщины: одна в персидском платье, а другая - в дорийском уборе.обе сестры. Одна живет якобы в Элладе, другая - в варварской стране. Однажды они повздорили и Ксеркс, решив их унять, впряг их в колесницу и надел на шею обеих женщин ярмо. Тут упал Ксеркс, а рядом, скорбя стоит Дарий, отец его. Увидав отца, Ксеркс рвет на себе одежду. Хор объясняет этот сон таким образом: если приснился недобрый знак, то молить богов, советуют они Атоссе, чтобы они себе, сыну, державе и друзьям даровали благо; просить Дария, чтобы он сыну и ей послал добро, а недоброе упрятал в мраке черном дольних недр. Затем немного утешившись, Атосса расспрашивает о далеком крае, Элладе. Входит на сцену Гонец. Он рассказывает о беде, о поражении персов, о смерти великих и сильных царей Артембара, Лилея, Арсама, Аргеста, Арктея, Арея и т.д. у греков было 300 кораблей напротив 1000 у Ксеркса. какой-то грек приходит к Ксерксу и говорит, что как только наступит ночь, греки уегут куда подальше на кораблях, спасая свою изнь. Поверил Ксеркс коварству грека и приказал войску окружить Аянтов остров. Простояли корали всю ночь и только тогда, когда солнце засияло. услышал Ксеркс шум и крики греков. Греки окружили их и персы потерпели поражение. Пришлось Ксерксу пуститься в бегство из Саламина острова, увидев как грек вторгся на этот остров, покуда не истреил он всех дочиста. Да по дороге к Родине потеряли они людей, кто погиб от жажды, кто-то от голода. кто от мороза. Осталась только немалая часть войска вместе с Ксерксом. Вот что рассказывает Гонец. Послушав его, Атосса, ошеломленная и опечаленная его новостью, уходит вместе с прислужницами, вместе с ней уходит и Гонец.
Во второй эписодии Атосса в сопровождении прислужниц несет жертвенные дары и просит хор призвать тень Дария. Появляется тень Дария. Его пугают страх жены, стоявшей у могилы, скорь и печаль присутствующих. Поэтому спрашивает: Какая персов новая печаль гнетет?. Атосса рассказывает о случившемся. Хор спрашивает у Дария, как лучше выйти из такой беды персидскому народу. Дарий советует не идти больше войной на греков, так как сама земля с ними заодно в бою. Затем, приказав жене вынести одежду сыну, который вот-вот появится весь в лохмотьях, тень Дария исчезает.
В эксоде появляется Ксеркс с небольшим числом воинов. На нем рваная одежда, которую озорвал он сам себе. Хор жалеет его и вопрошает, где остальные воины, где он их оставил. Аоставил он их на вражеской земле и сберег один только колчан. Скорбное шествие по домам.