Погодин Михаил Петрович: обзор биографии и творчества

Погодин, Михаил Петрович

Филолог, историк, археолог и коллекционер, журналист и публицист, беллетрист и драматург, переводчик с разных языков на русский и издатель множества книг, родился в Москве 11-го ноября 1800 г., умер там же 8-го декабря 1875 г. Сын крепостного дворового человека графа И. П. Салтыкова, его "домоправителя", и внук крепостного крестьянина графа Чернышева, П. принадлежит к разряду "русских самородков", являясь носителем природных свойств великорусского племени, разнообразных и противоположных одно другому: ширь натуры соединялась в нем со скопидомством и тонким денежным расчетом, щедрость мирилась со скупостью, "себе на уме" шло об руку с сердечностью, задушевностью и откровенностью, добродушие - с хитростью, грубость нрава и привычек - с деликатностью чувства, неряшливость в обработке научных вопросов - с мелочной педантичностью в детальных и библиографических разысканиях; сознание своих ученых достоинств уживалось у него с преклонением перед сильными мира, П. был религиозен, но религиозность его была также на великорусско-московский лад, приближаясь к "древлему благочестию" и заключаясь в преданности обрядовому ритуалу, который не был одухотворен широким и глубоким пониманием христианства. Столь же типически-великорусскими являлись у Погодина и политические убеждения. Его нельзя считать ни консерватором, ни реакционером, ни легитимистом, ни националистом - все эти западноевропейские политические определения к нему не подходят; он был сторонником русского политического строя в том виде, как этот строй сложился жизнью, историей и исповедовал триединые начала русской самобытности: православие, самодержавие и народность. Поэтому он тяготел к единокровным и частью единоверным нам славянским племенам и изучал их язык, быт и историю; но П. не был славянофилом: его ум был ум практический, чисто великорусский, чуждый теоретическим построениям, чем, наоборот, в особенности отличались славянофилы. - Более всего и всего плодотворнее П. занимался русской историей, которой посвятил всю многолетнюю свою ученую деятельность; но в русской истории, как и в жизни, он не был теоретическим мыслителем. Русскую народность П. знал и любил, как плоть от плоти своей, кость от костей своих. Он видел в ней остатки старины и увлекался этими остатками: он жил прошлым родной страны, инстинктивно стремясь к этому прошлому: вот где следует искать ключ к его поклонению перед русской историей, которая для него являлась миром чудес и исключительных особенностей.

До десятилетнего возраста П. обучался дома, и уже в эту раннюю пору жизни в нем стала развиваться страсть к учению; знал он в то время одну лишь русскую грамоту и с жадностью прочитывал "Московские Ведомости", тогдашние журналы: "Вестник Европы" и "Русский Вестник" и переводные романы. С 1810 по 1814 год П. воспитывался у приятеля своего отца, московского типографщика А. Г. Решетникова; здесь учение пошло систематичнее и успешнее, но в эти четыре года произошло общеисторическое событие, расстроившее, наряду со всеми обитателями Москвы, все житье-бытье семьи Погодина и произведшее на мальчика глубокое впечатление. Разумеем злосчастный 1812 год, когда дом отца Погодина погиб в пламени московского пожара, и семья Погодиных должна была искать спасенья, вместе с другими жителями пылавшей первопрестольной столицы, в одном из провинциальных городов средней России. Погодины перебрались в Суздаль. С 1814 по 1818 г. П. обучался в Московской, тогда единственной, губернской гимназии, а с 1818 по 1821 год в Московском Университете, по словесному отделению, соответствовавшему в то время теперешнему историко-филологическому факультету. В гимназии и в университете П. еще более пристрастился к чтению и стал усердно изучать русскую историю, главным образом, под влиянием появившихся в год его поступления в университет первых восьми томов "Истории Государства Российского" Карамзина и девять лет до того изданного начала русского перевода Шлецеровского "Нестора". Эти два труда имели решающее значение в ученых работах и воззрениях Погодина: он стал убежденным, но не слепым, поклонником русского историографа и первым и самым ярым из природных русских историков последователем исторической критики Шлецера и его "норманнской теории" происхождения Руси. В Университете на П. оказали сильное влияние своими чтениями профессор Мерзляков и Тимковский. Первый поселил в П. уважение к русским классическим писателям XVIII в. и способствовал развитию в его речи, устной и письменной, восторженности и напыщенности; второй, знаток римской литературы, обладавший учеными приемами филологической критики, - развил в Погодине филологический экзегетизм, впоследствии приложенный им к изучению русских исторических памятников письменности.

По окончании курса в Университете молодой кандидат П. был определен преподавателем географии в Московском Благородном пансионе и занимал эту должность до 1825 г., давая вместе с тем частные уроки в семействе князя Н. П. Трубецкого и готовясь на магистра русской истории. В 1823 году он сдал этот экзамен, а в 1824 году напечатал магистерскую диссертацию "О происхождении Руси", посвятив ее Карамзину и защитив публично в Москве, в январе 1825 г. После защиты П. поехал в Петербург и лично "представился" Карамзину, и, по его собственному выражению, "получил как бы его благословение". Диссертация П. составляет свод всех мнений о происхождении Руси, начиная с Байера, и, на основании большой и малой критики Щлецера, доказывает непреложность норманнской теории происхождения Руси. Магистерство открыло перед Погодиным двери университетского преподавателя, но не сразу удалось ему получить кафедру излюбленного им предмета - отечественной истории. С 1825 по 1828 г. он преподает всеобщую историю лишь на первом курсе словесного отделения, а в 1828 г. получает место адъюнкта, но не на словесном, а на этико-политическом отделении, для преподавания новой истории XVI - XVIII вв., истории русской. Адъюнктуру на чужом для него отделении (в настоящее время юридический факультет) Погодин занимает до 1833 г. и лишь в этом году, после увольнения от службы профессора всеобщей истории Ульрихса, ему поручается на высших курсах словесного отделения временное преподавание всеобщей истории, которое он и ведет в течение шести лет до возвращения из-за границы в 1839 г. намеченного на эту кафедру министром народного просвещения, С. С. Уваровым, кандидата T. Н. Грановского, впоследствии столь известного профессора Московского университета, оказавшего благотворное просветительное влияние на целый ряд русских поколений. Только в 1835 году удается Погодину занять, наконец, кафедру русской истории в звании ординарного профессора, но это профессорство продолжается всего девять лет. В 1844 году П. оставляет службу в Московском университете, сохраняя лишь звание академика по Отделению русского языка и словесности, каковое он был избран в 1841 году. С 1844 года до самой смерти П. предается кабинетным занятиям и отчасти публицистическим, в качестве редактора основанного им в 1841 году журнал а "Москвитянин" и других периодических изданий и автора отдельных политических брошюр.

Так как русская история является главнейшей отраслью ученых и литературных занятий Погодина, то начнем обзор их с этой отрасли. Прежде всего представляем перечень важнейших монографий и изданий Погодина по русской истории.

A) Исследования. 1) О происхождении Руси, М. 1824 г. 2) Историк-критические отрывки 2 т., 1-й т., M. 1846 г. (статьи 1828-1845 гг.) и 2-й т., М. 1867 г. (статьи 1846-1866 гг.). Более замечательными из пятнадцати статей, помещенных в 1 т., являются: Взгляд на русскую историю и Очерк русской истории. - Параллель русской истории с историей западноевропейских государств, относительно начала. - За русскую старину. - О Москве и приращения Москвы. - О местничестве. - О характере Иоанна Грозного. - Об участии Годунова в убиении царевича Димитрия. - Петр Великий. Из статей 2-го т. назовем: Древнейшая русская аристократия.- Был ли Борис Годунов основателем крепостного права? - Две статьи о царевиче Алексее Петровичи. 3) Исследования, замечания и лекции, M. 1846-1854 гг. 7 том. (с 862 г., начала Руси до монгольского завоевания включительно, т. е. до 1240 г.). 4) Андрей Боголюбский, отд. изд. 1850 г. 5) Биография Н. М. Карамзина, М. 1866 г. (2 ч.), по поводу столетия со дня рождения Карамзина. 6) Древняя русская история до монгольского ига, с атласом, 2 т. in 4° (переработка, в популярном изложении труда за № 3), M. 1872 г. 7) Семь первых лет из жизни Петра Великого, M. 1872 г. (По поводу двухсотлетия со дня рождения Петра Великого). 8) Борьба с новыми историческими ересями, M. 1874 г. (Сборник полемических статей против исторических воззрений Р. И. Иловайского на происхождение Руси и Н. И. Костомарова на некоторые русские исторические личности, главным образом из эпохи смутного времени).

Б) Учебники и руководства. 9) Начертание русской истории для училищ, М. 1835. 10) То же для гимназий, 1-е изд. M. 1837 г., 2-е изд., ibid.1838 г. (Были учебниками до появления новых, составленных Устряловым).

В) Исторические источники. Многие источники по русской истории были впервые найдены Погодиным и частью изданы им самим, частью представлены в разные ученые учреждения. Сюда относятся: 11) Древние русские поучения, из которых главнейшие суть: первое слово Иллариона, митрополита Киевского, и слово на день св. Бориса и Глеба (помещены в изданиях Академии Наук). 12) Разные исторические материалы, помещенные П. в его журнале "Москвитянин". 13) Малороссийская летопись, сост. Величком и изданная Киевской Археографической комиссией. 14) Сочинения Ив. Посошкова, изданы самим Погодиным М., 1842 г. и 1863 г., 2 части. 15) IV-я часть "Истории России" B. H. Татищева. 16) Записки воспитателя императора Петра III, Штелина (15 и 16 изданы Московским Обществом Истории и Древностей Российских, в 1848 и 1866 годах). Кроме того, П. издал или сам, или при пособии Моск. Общества Истории и Древностей Российских источники по русской истории и не им открытые, но до него находившиеся или в рукописях, или в плохих изданиях. Сюда относятся: 17) Книга Кириллова: "Цветущее состояние Российского государства" (при Петре В.), изд. в 1831 г. 18) Псковская летопись, изд. в 1837 г. 19) и 20) два издания, весьма важные для славяно-русской палеографии: Русский исторический альбом, или почерки знаменитых россиян (числом до 300), изд. 1837 г. и Образцы славянского древлеписания, изд. 1840 г. 21) Посольская метрика в. кн. Литовского, ч. I, (царствование Сигизмунда II - Августа), изд. 1843 г.

Г) Переводы , с предисловием и критическими примечаниями: 22) Исследования Густава Эверса, 1826 г. и 23) Неймана, о жилищах древних руссов, также 1826 г. (Эверс издан на средства Московского Общества Истории и Древностей Российских, Нейман - на средства покойного гр. Н. П. Румянцева).

Приведенным списком далеко не исчерпываются печатные труды П. в области русской истории. Множество статей, заметок, критических разборов и рецензий по русской истории и вспомогательным знаниям при ее изучении, в особенности по так навеваемым русским древностям, - напечатано П. за более чем полстолетие, с 1821 г. по 1875 г., почти во всех русских периодических изданиях, выходивших за это продолжительное время. Кроме того на пользу русской истории Погодин трудился еще в следующих направлениях: 1) в редактировании периодических изданий, о чем речь подробнее будет ниже; 2) в участии в трудах ученых обществ. (П. был, кроме Академии Наук, членом и редактором изданий Московского Общества Истории и Древностей Российских, с 1822 г. и преимущественно в 1830-х г., и членом следующих ученых исторических и археологических обществ: Копенгагенского северных антиквариев, Одесского Истории и Древностей Южной России, С.-Петербургского и Московского Археологических, Императорского Русского Географического и двух первых русских археологических съездов из организованных гр. A. C. Уваровым: Московском 1869 г. и Петербургском 1871 г.); 3) в издании чужих оригинальных трудов по русской истории и истории русской словесности; таковы, например, издания, вышедшие под его редакцией или на его иждивении: "Опыт повествования о России" Я. С. Арцыбашева, 3 т., М. 1838-1843 гг., изд. на средства Московского Общества Истории и Древностей Российских, "Славянские Древности" Шафарика, в переводе О. M. Бодянского, M. 1837 г., в 3-х ч., "Словарь русских светских писателей" митрополита Евгения Болховитинова, М. 1845 г. 2 ч., и друг.; 4) в ученых путешествиях по России и за границей, где Погодин всюду останавливал свое внимание на памятниках старины и исторических остатках по отношению к России, и, наконец, 5) в знаменитом "Погодинском Древлехранилище".

На путешествиях Погодина и на только что упомянутом, собранном с редким по энергии и знанию дела его частном музее следует остановиться подробнее.

Поездки П. по России начались со времени окончания им курса в Университете и закончились незадолго до кончины. Почти вся европейская Россия, все замечательные в историческом отношении ее города и местности были посещены Погодиным, и многие не один раз. Только на крайнем севере, в Беломорье, если не ошибаемся, не привелось ему побывать ни разу. Путешествия по Западной Европе начались у П. гораздо позднее: охранительная политика русского правительства конца царствования Александра I и Николая I не желала отпускать ученую молодежь на Запад. Несмотря на неоднократные представления Погодина Московским университетским начальством к заграничной командировке, она ему не разрешалась. Впервые Погодину удалось попасть за границу в 1835 г., когда уже он был ординарным профессором, и то с лечебной целью, "на воды". В эту поездку П. посетил Германию, Швейцарию и Чехию и слушал лекции некоторых выдающихся профессоров истории, географии, философии и правоведения в Берлине и Лейпциге (Риттера, Бека, Ранке, Савиньи, Ваксмута и др.). Вторично Погодин был за границей в 1838 г., посетив земли австрийских славян, Италию, Францию, Англию, Голландию и Бельгию. В эту поездку П. лично познакомился со знаменитыми в то время французскими учеными и литераторами (в том числе с Фориелем, Вильменем, Гизо). Затем П. был за границей в 1842, 1846 и 1847 гг. и несколько раз в царствование Александра П. В 1842 г. он особенно сблизился с Шафариком, знаменитым славянским ученым.

В своих многократных поездках по России П. завязал массу сношений с местными любителями отечественной старины и приобретал, большей частью покупкой, памятники этой старины: рукописи, старопечатные книги, старинные вещи, портреты и т. д. Таким путем с тридцатых годов XIX в. у него мало-помалу стали скопляться весьма интересные письменные и вещественные памятники прошлого родной земли, а со второй половины сороковых годов П. мог уже прямо считать свое, все разраставшееся, собрание целым рядом коллекции по отечествоведению. Это было в полном смысле слова русское, национальное древлехранилище, которое сам П. называет музеем и в 1849 г. помещает в "Московских Ведомостях" краткое его обозрение. Из обозрения видно, что древлехранилище Погодина помещалось в то время в пятидесяти с лишком шкафах и нескольких картонах, распадаясь на семнадцать следующих отделений: 1) собрание рукописей, в которое вошли не только принадлежащие самому П., но купленные им целые рукописные библиотеки знатоков и любителей старинной русской письменности: Лаптева, Строева, Калайдовича, Филатова и др.; 2) старопечатные книги, числом до 400; 3) книги, печатанные при Петре Великом; 4) древние грамоты и старинные судебные акты; 5) автографы; 6) монеты (до 2000); 7) иконы; 8) оклады; 9) кресты (до 500); 10) древние печати (до 30); 11) серьги, кольца, пуговицы, посуда; 12) оружие; 13) вещи из чудских копей; 14) письма и бумаги государей, начиная с Петра Великого, полководцев и писателей; 15) лубочные картины; 16) первые опыты гравирования; 17) портреты русских людей. Еще в конце сороковых годов эти обширные исторические коллекции Погодина делаются известными не только в Москве и России, но и за границей, а в пятидесятых годах большая их часть, а именно рукописи и книги, приобретаются покупкой в Императорскую Публичную Библиотеку в С.-Петербурге. Уже представленное перечисление сочинений П. по русской истории и других его занятий в этой области ясно указывают каждому, даже не специалисту, на заслуги П. в изучении русской истории. Но значение П., как русского историка, выразится полнее, когда мы познакомим читателя с общими историческими воззрениями Погоди на, с его взглядами на весь ход русской истории, с приемами его ученой работы и с характерным разрешением им некоторых частных русских исторических вопросов.

Схема изучения русской истории представлялась Погодину в следующих общих чертах: история русского народа, составляющая совершенную противоположность истории народов западной Европы по различию общественных и культурных основ нашей и западноевропейской, должна изучаться совместно с историей единоплеменных нам народов славянских. История России столь же многообразна по своему содержанию, как многообразен по своим духовным свойствам русский народ, основами самобытной жизни которого являются православие, самодержавная власть его государей и особенности его народности, а потому ход истории России не может быть подведен ни под какую теорию , по своей оригинальности, потому что в этом ходе много сверхъестественного , чудесного. Русскую историю нельзя понять с точки зрения общеисторических и философских построений, но необходимо, прежде всего, вполне научно, на основании выработанных западноевропейской исторической критикой начал, изучать источники русской истории , извлекать из них наибольшее количество достоверных, критически очищенных фактов, а затем уже изучать эти факты, исследовать все частные явления в исторической жизни России , потому что только из правильного представления частностей можно получить точное понятие о целом.

Исходя из этих положений, П. более всего посвящал свои занятия критическому изучению источников русской истории и извлекаемых из них частных фактов, вследствие чего противники его имели все основание считать его не историком-мыслителем, а историком-экзегетиком. Стремление Погодина к неизбежному исследованию всех частностей прежде какого-либо из них вывода привело его к следующим, весьма крупным ошибкам:

1) он успел исследовать научно лишь весьма небольшое количество явлений русской исторической жизни, главным образом из времени с IX в. по P. Хр. до монгольского завоевания и затем из истории Московского государства XVI и XVII вв. и из эпохи Петра Великого; 2) не мог создать себе ясного представлений об общем ходе русской истории, потому что те общие воззрения о русском историческом развитии, которые он высказывал, не вытекали у него из критически проверенных фактов, а являлись внушениями патриотического настроения, не отличавшегося глубиной и не превосходившего ничем общего казового патриотизма москвичей эпохи императора Николая I (таковы, наприм., его статьи: "Взгляд на русскую историю" и "Очерк русской истории", "За русскую старину" и "Историческое значение Петра В. и его реформы"); 3) он не понял новых, научно-философских направлений в разработке русской истории и стал к ним во враждебное отношение. Но сам П. не только не сознавал в себе этих ошибок, а наоборот, считал их за особые достоинства и свои экзегетические приемы в исторических изучениях возвел на высоту особого метода , который он совершенно произвольно и неправильно назвал математическим. Назвал он его так потому, что основанием его исторических изучений было простое перечисление фактов. Вот как сам П. определяет свой метод. "Прежде всех рассуждений, толкований и высших взглядов, - говорит он, - должно собирать все места из летописей, грамот и других источников об известном предмете и потом, имея их перед глазами, делать выводы об его значении и отношении, в каком он находится к другим смежным предметам и вообще ко всей истории, проверяя свои выводы прочими сведениями;... собирать свидетельства, сличать, объяснять и потом уже выводить, сколько можно , математически ". Тщетно доказывали Погодину его противники неприменимость такого метода, особенно к излюбленным им древнейшим эпохам русской истории, по той просто причине, что не на все факты обращалось внимание в источниках, что многие не зарегистрировывались ими вовсе, и что далеко не все источники от таких эпох дошли до нас, - он не хотел ничего слышать и, как бы в укор самому себе, своим методом доказывал совершенно обратное тому, что желал доказать. Так, например, перечисляя отечественные письменные произведения, дошедшие до нашего времени от домонгольского периода русской истории, П. уверял, что дошло до нас множество этих произведений, восхищался богатством и разнообразием их содержания и выводил отсюда заключение о высоком развитии русской образованности XI - XII вв., что, разумеется, несогласно с действительностью. Упорный в своем математическом методе, П. стойко защищал его, а потому с самого начала своего ученого поприща и до последних дней вел ожесточенную полемику со всеми, кто только дерзал с ним не соглашаться.

Прежде всего, он полемизировал из-за варяжского вопроса с представителями двух противоположных направлений в русской историографии тридцатых и сороковых годов: с так называемыми славянистами , признававшими славянство Руси (Венелин, Морошкин и др., к ним примыкал позднее M. A. Максимович), и с М. Т. Каченовским и его последователями, известными под названием скептической школы , стремившейся искать Русь у хазар. С этой последней школой П. вел многолетнюю распрю и по другому, действительно серьезному в научном отношении, вопросу, - вопросу из-за подложности начальной русской летописи, известной в то время под именем Несторовой, и других древнейших русских письменных источников: Русской Правды, договоров Олега и Игоря с греками и др. "Скептики" отвергали достоверность письменных свидетельств o начальных веках русской истории на том основании, что древнейшие списки летописей и Русской Правды относятся к XIII и XIV вв.; вследствие этого Каченовский и его последователи, желая видеть историческое изложение, основанное на достоверных письменных свидетельствах, считали время русской истории до введения христианства "баснословным", а с введения христианства до XIII в. "недостоверным".

В сороковых же годах П. вел жаркую полемику с учеными так называемой школы родового быта , К. Д. Кавелиным, С. М. Соловьевым и их последователями, выставлявшими основным элементом нашего общественного развития почти за все время, с начала истории до Петра Великого, начало кровно-патриархальное, семейно-родовое. Исходя из учения дерптского профессора Густава Эверса о первоначальном кровно-патриархальном быте славян, эта школа объясняла всю последующую общественность русского народа постепенной эволюцией кровно-патриархального, родового быта в начало государственное, политические, которое в лице Петра В. достигло высшего своего развития и обеспечило наше дальнейшее общественное преуспеяние. Петр В., по учению этой школы, внес своей реформой в исключительно национальный патриархально-родовой быт древней Руси общечеловеческие начала, развитые западно-европейскими народами, и, прежде всего, начало личности, совершенно чуждое нашему патриархально-родовому быту. Ученые школы родового быта ставили на первый план теоретическое построение истории, а потому признавали необходимость изучения исторических фактов лишь постольку, поскольку эти факты служат к уяснению общих начал , развивающихся в исторической жизни русского народа , из числа которых основным является начало кровно-родовое; изучению же подробностей, частностей лишь для более полного, фактического накопления исторического изложения они не придавали первенствующего значения и порицали историков, стремящихся только к этой внешней фактической полноте. Таким образом, и методологические требования школы родового быта, и центральное значение в русской жизни, придаваемое ими кровно-патриархальному началу - все это противоречило "математическому" методу Погодина; только одинаковое призвание важности для русской жизни реформы Петра В. сближало его с этой школой, но сближение это было внешнее, потому что ученые школы родового быта оценивали реформу Петра В. также с точки зрения общих начал , а Погодин понимал ее совершенно внешним образом, с ее практической стороны, как отправной пункт тех благодетельных попечений верховной самодержавной власти о нуждах русского народа, которые и после Петра В., следуя его примеру, неуклонно проявляли русские самодержцы. Справедливость обязывает нас заявить, что в полемике со "скептиками" о подлинности первоначальной летописи и других древнейших памятников русской письменности и с учеными школы родового быта - Погодин во многих случаях вышел победителем. В отрицании достоверности русской истории до XIII в. "скептики" впадали в крайность, и П. весьма убедительно доказал им это. Что же касается до школы родового быта, то в полемике с ней П. указал на априорность ее первоначальных основ, на односторонность и на излишнюю теоретичность последующих выводов. Ученые этой школы изучали явления русской исторической жизни преимущественно общественно-юридического характера, недостаточно, чтобы не сказать больше, затрагивая явления иного, более высшего порядка, как, например, явления в области нравственно-религиозной, умственной, литературной, художественной, - и Погодин был прав, отмечая им эти пробелы и обращаясь к ним со свойственным ему лаконическим вопросом: "А куда вы денете св. Сергия Радонежского?" Школа родового быта, таким образом, как всякое новое теоретическое учение в исторической науке, стремилась подвести целый ряд исторических явлений под одно главное начало, из которого многие явления объяснены быть не могут, и этим школа впала в ошибку; но нельзя винить школу родового быта за то, что она требовала теоретических воззрений в истории. Всякая историческая теория, или, правильнее, теоретическая проблема или историческая гипотеза - являются естественным выводом обобщающей мысли из нескольких групп исторических явлений, вновь подмеченных или заново объясненных; эти выводы дают материал для дальнейших критических и обобщающих приемов мысли и способствуют дальнейшему прогрессивному развитию исторической науки.

В 1860 г. П. снова возвратился к вопросу о происхождении Руси и имел по этому вопросу публичное состязание в Петербурге с весьма популярным в то время русским историком Н. И. Костомаровым, производившим Рюрика с братией и Русь из Литвы, В семидесятых годах П. опять полемизирует из-за варягов с Д. И. Иловайским и с Н. И. Костомаровым - из-за неверного понимания им русских исторических личностей. Д. И. Иловайский принимает, как известно, руссов за исконное славянское племя, а сказание о призвании Рюрика, Синеуса и Трувора считает легендой; Костомаров же низводит с пьедестала прославленных "героев" русской истории - Димитрия Донского, Прокопия Ляпунова, кн. Скопина-Шуйского, кн. Пожарского и Минина, а подвиг Ивана Сусанина признает за вымысел. П. просто раздражается этими "новыми историческими ересями", как он выражается, и пишет Иловайскому и Костомарову "бранные послания", в которых борется с ними, - по его собственному выражению, - "не на живот, а на смерть".

Таковы, в самых общих чертах, отношения П. к русской истории, его исторические воззрения и критико-полемические приемы.

К чему же могут быть сведены итоги историко-коллекционерной, историко-экзегетической и историко-полемической деятельности Погодина, каковы результаты этой деятельности? Они суть следующие:

1) П. собрал громадную массу исторического материала, исторических источников, главным образом, письменных, из которых некоторые до него вовсе не были известны, и лишь отчасти приготовил этот материал для последующих исторических изучений, издав многие источники, частью впервые, частью более точно, чем прежде.

2) Занимался он преимущественно древнейшими эпохами русской истории, от 862 г. по P. Хр. до 1240. завоевания Руси монголами, и по истории этих эпох представил немало весьма важных частных изучений и заметок.

3) Из таких изучений и заметок имеют доселе научное значение его доказательства подлинности "Повести временных лет" (называвшейся в его время летописью Нестора), договоров с греками Олега и Игоря и Русской Правды.

4) Его монографии по варяжскому вопросу представляют свод всего, что было известно по нему до 40-х гг. XIX в., и в этом отношении являются доселе необходимой справочной книгой при изучении вопроса о варягах и о начале Руси. Но собственные суждения П. по этому вопросу в настоящее время не могут уже иметь места в науке. П. слишком упорно убежден в норманнском, скандинавском происхождении первых князей и Руси, чтобы быть вполне беспристрастным. Он считает вопрос этот основным вопросом всей русской истории и придает слишком большое значение норманнскому влиянию на первоначальную нашу общественность. В этом отношении он идет даже дальше Щлецера, называя все пространство времени от призвания трех братьев до смерти Ярослава, т. е. от 862 до 1054 года варяжским или норманнским периодом и усматривая норманнское влияние за это время на восточных славян в следующих отношениях: 1) в правлении и управлении; 2) в законах; 3) в военном устройстве; 4) в развитии торговли и промышленности (явлениях экономических); 5) в языке; 6) в нравах, обычаях и отчасти даже в религиозных верованиях.

5) Изыскания П. по следующему периоду, удельному , от смерти Ярослава до нашествия монголов (1054-1240 гг.), имеют научное значение в качестве свода подлинных мест из целого ряда письменных источников, а потому значительно облегчают труд исторического исследователя этого периода. Таково значение IV, V, VI и VII тт. его "Исследований, замечаний и лекции".

6) Некоторые замечания П. по истории Московского княжества и царского периода Московской Руси имеют в наши дни научную ценность. Таковы, например, замечания о древнейшей Московской аристократии, о возвышении Москвы, о местничестве, о степени участия Бориса Годунова в убийстве Димитрия Угличского, о начале прикрепления крестьян к земле.

7) Труды П. по новой русской истории выражаются обнародованием весьма важных, им открытых, источников и первоначальной, критико-библиографической обработкой прежде известных источников. В этом последнем отношении имеет большое значение его книга "Семнадцать первых лет в жизни Петра Великого", М. 1872 г.

8) Как профессор, П. оказал большую пользу своим слушателям, приучив их практически, самостоятельно работать над историческими первоисточниками, указывая им орудия для такой работы в целом ряде вспомогательных исторических дисциплин и вселяя в них любовь к России и ее истории.

В связи с трудами по русской истории находятся переводы Погодина по славяноведению, по истории всеобщей и по географии. В 1825 г. издан его перевод известного исследования Добровского о Кирилле и Мефодии, а в 1833 г. появился перевод П. с латинского, сделанный им вместе с С. П. Шевыревым, грамматики древнего церковно-славянского языка того же Добровского, в 3-х частях. В 1829 г. П. издал свой перевод на русский язык "Введения во всеобщую историю для детей", соч. А. Л. Шлецера. К сожалению, этот образцовый учебник у нас почти неизвестен; при чтении он поражает необыкновенной ясностью исторической концепции своего автора, сжатостью и педагогичностью изложения. В 1835 и 1836 гг. появились в печати университетские лекции Погодина по Герену о политике, связи и торговле знатнейших народов древнего мира, в 2-х ч., и вслед за тем - перевод с немецкого одного из слушателей Погодина (г. Кояндера) древней истории того же Герена. В конце 1839 г. П. издал проредактированный им перевод с французского, исполненный также его слушателями, истории средних веков Де-Мишеля, в 2-х томах. С 1837 г. под редакцией Погодина выходила "Всеобщая Историческая Библиотека", заключавшая в себе историю европейских государств, переведенную с немецкого, в 20 книжках. В 1840 г. Погодиным изданы "Три сравнительные карты гор и рек земного шара".

После русской истории самым видным поприщем в учено-литературной деятельности Погодина является поприще журналиста, на котором он сходится с представителями тогдашней русской литературы нескольких поколений. Журналистом П. делается 25-ти лет от роду. В январе 1825 года он защищает магистерскую диссертацию и в этом же году у него возникает мысль издать альманах, модную в то время форму сборника литературных произведений. Мысль эта осуществляется в следующем, 1826 г.: П. издает альманах "Уранию", вследствие чего сближается с корифеями тогдашней русской литературы и во главе их с Пушкиным. Это сближение дает П. мысль основать журнал при благословении , как он выражается, Пушкина; журнал возникает в 1827 г. под названием "Московского Вестника" и выходит в Москве, по две книжки в месяц, до 1830 г. включительно. Затем наступает десятилетний перерыв в журнальной деятельности П.; он занят в это время университетскими лекциями, учеными трудами, писанием и изданием своих литературных произведений, путешествиями и собиранием исторических коллекций. В 1841 году является новый журнал под редакцией Погодина - "Москвитянин", выходивший в Москве книжками, то два раза в месяц, то один раз, до 1855 года включительно (последние книжки этого года выданы в 1856 г.). Это самое продолжительное пятнадцатилетнее редакторство Погодина впервые познакомило с ним русскую большую публику, и по "Москвитянину" составлялась репутация Погодина в русских литературных кругах. С конца пятидесятых годов П. снова является на журнальной, поприще. В 1859 г. он припомнил свой дебют журналиста с альманахом "Урания" и выпустил учено-литературный сборник "Утро", две книжки которого изданы затем еще в 1866 и 1868 гг. В конце шестидесятых годов выходила в Москве под редакцией П. газета "Русский".

Остановимся несколько подробнее на двух периодических изданиях Погодина: "Московском Вестнике" и "Москвитянине".

"Московский Вестник" Пушкин считал "своим" журналом (он был главный его сотрудник и главный участник в доходах), а Погодина разу мел лишь "грамотным", т. е. знающим редактором. Но Пушкин был не совсем прав. Главным ядром "Московского Вестника" явился кружок молодых литераторов, с Д. В. Веневитиновым и князем В. Ф. Одоевским во главе, сторонников шеллингианской философии, которой Пушкин был совершенно чужд. Этот литературный кружок, к которому примкнули Погодин и Шевырев, впоследствии литературный и общественный единомышленник Погодина, представляет интересное явление в истории русской культуры. Кружок Веневитинова прилагал воззрения немецкого натурфилософа к национальному самосознанию России и к борьбе с внешним, наружным, официальным европеизмом, навеянным на нас реформой Петра Великого, и являлся, таким образом, предтечей позднейших московских славянофилов. Воззрения этого кружка проводились в "Московском Вестнике" в стихах и в прозе. Затем этот журнал наполнялся серьезными статьями, главным образом по русской истории, которых масса публики не могла оценить по достоинству, и "Московский Вестник" стал приобретать репутацию скучного журнала и, встретив сильный отпор со стороны "Московского Телеграфа", журнала издававшегося Н. А. Полевым и бывшего представителем западнических воззрений, - должен был вскоре прекратиться, просуществовав всего четыре года.

"Москвитянин" является по своему направлению характерным выразителем официального политического учения и эпохи императора Николая I о православии, самодержавии и народности. Статьи самого редактора о Петре Великом, о Москве, "За русскую старину", и его ближайших сотрудников: Шевырева, Давыдова и М. А. Дмитриева и друг. - доказывали справедливость этого учения в статьях исторических, критических, философских, нравственно-религиозных, публицистических и беллетристических.

При начале "Москвитянина" им остались очень довольны официальные сферы, но не были довольны ни славянофилы, ни западники. Тем не менее, пятнадцатилетнее существование "Москвитянина" прошло не бесследно в истории нашей образованности, вследствие обильного материала, в нем находящегося, для изучения общественных воззрений целой группы московских ученых и писателей первой половины XIX в., с Погодиным во главе. Эта группа считалась в то время нашими прогрессистами за группу отсталых воззрений, якобы враждебно относящуюся к западной Европе. Указанный материал может быть подведен под следующие главнейшие рубрики: 1) статьи и заметки по истории, археологии, истории русской литературы и этнографии России, с целью выяснения ее культуры и общественности в сороковых годах и в начале пятидесятых годов XIX в.; 2) провинциальная корреспонденция из различных областей России; 3) изображение жизни русского крестьянина, насколько это было возможно по тогдашним цензурным условиям; 4) изложение прошлой и современной жизни славянских народностей, южных и западных.

Три книжки "Утра" являются продолжением "Москвитянина" и имеют одинаковое с ним значение.

Публицистическая деятельность Погодина не исчерпывается, однако, его редакторством. И во время издания "Москвитянина", и после него он касается разных современных общественных вопросов и на столбцах других периодических изданий, и в отдельных брошюрах. Во время издания "Москвитянина" при императоре Николае I, даже такому "правоверному" русскому человеку, каким был П., нельзя было высказываться печатно по общественным вопросам вполне откровенно, а потому П. прибегал нередко к письменному изложению своих мыслей, в виде писем и особых записок. Эти публицистические произведения его распространялись в публике во множестве списков и создавали ему большую популярность; некоторые из них печатались за границей, в переводе на французский язык. Все эти письма и записки Погодина отличались не глубиной понимания и серьезностью, а искренней верой в мощь и силу русского народа и необыкновенно откровенным и простым изложением. Из них имеют особое значение записки, написанные перед началом Крымской войны и во время ее хода, и посвященные восточному вопросу и отношениям России к западноевропейским государствам. С воцарением императора Александра II, когда русская общественная мысль получила возможность высказываться, Погодин печатно излагает свои мысли по самым важнейшим вопросам внутренней политики: по крестьянскому и по связанным с ним вопросам финансовым и экономическим, по реформе учебной, земской, по вопросу польскому, - везде являясь сторонником реформ и защитником интересов русской народности. На те же темы говорит он речи в московской городской думе, в которой состоит гласным. И эти статьи и речи отличаются теми же свойствами, как и рукописные публицистические произведения Погодина. Здесь, между прочим, к месту заметить, что П. был беспристрастен к полякам в сороковых и шестидесятых годах прошлого века, когда большинство русского общества, под влиянием польских восстаний 1830 и 1863 г. относилось к Польше несправедливо враждебно. П. из-за политического антагонизма России с Польшей, в котором всецело стоял на стороне России, сумел высмотреть в поляках, как в единоплеменных нам славянах, несомненные, присущие им достоинства. Много публицистических статей Погодина помещено в упомянутых выше трех книгах сборника "Утро". Сборник его статей по польскому вопросу издан в Москве, в 1866 г., а сборник речей (с 1830 по 1872 включит.) также в Москве, в 1872 г.

Выше было замечено, что журнальная деятельность сблизила П. с русскими литераторами нескольких поколений. И действительно, если составить список всех сотрудников погодинских периодических изданий, начиная с "Урании" и кончая "Русским", т. е. за сорок с лишком лет , да прибавить к этому списку другой список - ученых и литераторов, с которыми П. находился в переписке, в полемике и вообще в сношениях, дружеских или враждебных, - то мы без преувеличения получили бы наличность всех русских писателей и ученых с 20-х до 70-х годов прошлого века включительно. Доказательством тому может служит многолетний труд о Погодине, написанный, но еще далеко не законченный, Н. П. Барсуковым. Любопытствующих отсылаем к двум указателям имен, находящихся в этом труде, составленным В. В. Майковым. Впрочем, у Погодина были наиболее близкие к нему литераторы; он их сам отмечает в своей автобиографии. Вот эти "присные" Погодина: С. П. Шевырев, А. X. Востоков, П. И. Кеппен, Д. В. Веневитинов, Пушкин, Гоголь и семья Аксаковых. Такое обилие учено-литературных связей, вообще редкое, особенно редко на Руси и объясняется как долгой жизнью П., так и разнообразием его стремлений и его общительностью, что составляет отличительный характер своеобразной духовной природы Погодина.

Это разнообразие стремлений Погодина, естественно, приводило его к тому, что он не мог удовлетворяться только историческими трудами и публицистической деятельностью. Он выступал и на других поприщах отечественной литературы. Не вдаваясь в подробное их рассмотрение, отметим лишь важнейшие из литературных опытов Погодина, придерживаясь его собственной классификации их и оценки. Эти опыты возникают еще в студенческие годы Погодина. Впервые появляется часть из них в 1821 г., в "Вестнике Европы" - юмористические "Письма к Лужницкому старцу"; в этом же журнале помещен Погодиным разбор "Кавказского пленника" Пушкина. С 1822 по 1825 г. включительно следуют переводы из "древних", т. е. греческих и римских классиков и несколько оригинальных повестей, из которых некоторые напечатаны в альманахе "Урания" на 1826 год. Затем, в хронологическом порядке появлялись в печати следующие литературные произведения Погодина: 1828 г., перевод трагедии Гете "Гец фон-Берлихинген", в 1830 г. - трагедия "Марфа Посадница"; в 1831 г. написана, напечатана позже, в 60-х гг., трагедия "Петр I-й"; в 1833 г. - повести, изд. в 3-х частях; в 1835 г. -"История в лицах о Димитрии Самозванце" (посвящ. Пушкину); в 1836 г.-"Черная немочь", пов., отд. изд. 1837 г. и "Невеста на ярмарке", отд. изд.; в 1844 г., - "Год в чужих краях", опис. заграничн. путеш., 4 части. В 1832 г. написана, но не была напечатана "История в лицах о Борисе Годунове". Погодина, как беллетриста, драматурга, фельетониста, литературного критика и переводчика изящных литературных произведений никто еще не рассматривал подробно. В перечисленных родах литературы П. не возвышался, впрочем, над уровнем современных ему рядовых литераторов; его трагедии из русской истории, написанные, главным образом, под влиянием Пушкинского "Бориса Годунова", риторичны, насыщены и лишены всякого поэтического достоинства. В свое время они справедливо вызывали порицание серьезной литературной критики и насмешки со стороны даже друзей Погодина.

В 1871 году был торжественно отпразднован в Москве пятидесятилетний юбилей учено-литературной деятельности Погодина. На этом юбилее говорились речи в его честь и русскими учеными, и приехавшими депутатами из славянских земель. Значение Погодина было достойным образом понято и оценено.

Автобиография Погодина (до 1855 г.) - в "Биографич. словаре профессоров и преподавателей Московского университета", изд. ко дню его столетнего юбилея. М. 1855 г., ч. II, стр. 230-274. (Здесь же помещен список всех сочинений и изданий Погодина, до 1855 г.); Пятидесятилетний юбилей Погодина, - "Московск. Университетские Изв." 1872 г., № 1; То же, отд. изд. М. 1872 г., 143 стр. (с портр.); Некрологи Погодина и воспоминания о нем, в журналах и газетах 1875 и 1876 гг.; указание на них см. о. Межова, "Русс. истор. библиогр." 1865-1876 гг. включ., изд. Имп. Акад. Наук, СПб. 1882 г., т. II, стр. 326-328, №№ 22, 592 - 22, 631. Список Межова не совсем полон. Из указанных здесь заслуживают особенного внимания: а) Памяти Погодина, - "Русск. Вестн." 1875 г., кн. 12; б) Некролог, написанный М. М. Стасюлевичем - "Вестн. Евр." 1876 г., кн. 1; с) Погодин, как профессор, Ф. И. Буслаева - "Газета Гатцука" 1876 г., №№ 16, 17 и 18; д) Характеристика Погодина, К. Ή. Бестужева-Рюмина (с портр.) - Древн. и Hов. Россия, 1876 г., тетр. 2 (перепеч. в книге Бест.-Рюм.: "Биографии и характеристики", СПб. 1882 г. - Биогр. оч. Погодина и оценка его значения П. Н. Милюкова, в "Историч. Записке Имп. Моск. Археологич. Общества за первые XXV лет его существования". М. 1890 г. - Самым важным трудом для изучения не только биографии Погодина, но и его времени, служит сочинение Н. П. Барсукова: "Жизнь и труды М. П. Погодина", СПб. 1888-1902 г., 16 томов in 8°. Сочинение это дважды увенчано Академией Наук полными Уваровскими наградами. В томе, вышедшем в нынешнем 1902 г., обзор событий доведен до конца 1859 года. - Разбор сочинений Погодина и разные заметки о его ученых и литературных трудах могут составить целую литературу, которая отчасти указана В. И. Межовым в Систематическом каталоге книжного магазина А. Ф. Глазунова". СПб. 1869-1873 гг., 2 т. (указатель имен к этой книге, под словом: "Погодин").

Д. Корсаков.

{Половцов}

Погодин, Михаил Петрович

Историк, археолог и журналист (1800-1875). Отец его был крепостной "домоправитель" графа Строганова. Обстановка барского двора, искательство отца у знатных и богатых не остались без влияния на характер П.: он отличался большою практичностью, совмещавшеюся в нем с немалою долею сентиментальности, с одной стороны, и критическим умом, с другой. На 11-м году он был отдан на воспитание к типографщику А. Г. Решетникову, но скоро поступил в 1-ю московскую гимназию. Сентиментально-патриотическое настроение его находило поддержку в увлечении тогдашним театром, где царили трагедии Озерова, а также в знакомстве с "Историей Государства Российского" Карамзина, которую он приобрел на последние свои деньги. В Моск. унив., куда П. поступил в 1818 г., он подпал под влияние профессора теории поэзии Мерзлякова (см.), запоздалого поклонника Ломоносова, Сумарокова и Державина. Летнее пребывание на учительской кондиции у кн. Трубецкого было для П. некоторым противовесом этого влияния: здесь он познакомился с сочинениями Руссо, г-жи Сталь (о Германии) и Шатобриана. В университете начали складываться и ученые вкусы Погодина; он заинтересовался первоначальной русской летописью, вопросом о происхождении князей, а также вопросами общеславянской истории (перевел сочинение Добровского "О Кирилле и Мефодии"). Почти во всех своих взглядах он находил противника в лице тогдашнего профессора русской истории Каченовского, с которым вел сильную полемику и впоследствии, будучи уже его сотоварищем по профессуре. Окончив курс в 1823 г., П. через год защитил магистерскую диссертацию "О происхождении Руси", где явился защитником норманнской школы и беспощадным критиком теории хазарского происхождения русских князей, за которую стоял Каченовский. Диссертация эта была приветствована Карамзиным, с одной стороны, и специалистами-историками Шлепером и акад. Кругом - с другой. В своей диссертации П. обнаружил недюжинные критические способности. Планы его относительно будущности в это время еще не определились; он мечтает то о журнальной, то о педагогической деятельности, то об административной карьере. Его ходатайство о заграничном путешествии уважено не было. В комитете министров было решено, что нет "пользы посылать сего магистра в чужие края для окончания курса наук по нынешним обстоятельствам, а удобнее в университете дать то образование, которое правительству удобно будет". С 1826 г. П. поручено было читать всеобщую историю для студентов первого курса. Профессорская деятельность П. продолжалась до 1844 г. В 1835 г. он был переведен на кафедру русской истории; в 1841 г. избран в члены Второго отделения Академии наук (по русск. яз. и словесн.); был также секретарем Общества истории и древностей российских и заведовал изданием "Русского исторического сборника", где поместил важную статью "О местничестве". К концу профессорской деятельности П. относится начало издания им "Исследований, лекций и замечаний", на которых и зиждется, главным образом, значение П. как историка; здесь он всего больше обнаружил свой критический талант и меньше всего отрицательную сторону своего ума - чрезмерное пристрастие к фантастическим построениям. "Исследования" (7 томов), доведенные до татарского периода русской истории, и теперь служат одним из необходимых пособий для занимающегося специально древней русской историей. В это же время П. начал собирание своего "Древнехранилища", заключавшего в себе массу памятников, как письменных, так и вещественных, русской старины. Рукописная часть этого собрания, купленного позже имп. Николаем I, хранится в настоящее время в Петербурге в Имп. публ. библиотеке и представляет много интереса для специалистов-историков. П. несколько раз бывал за границей; из его заграничных путешествий наибольшее значение имеет первое (1835 г.), когда он завел в Праге близкие сношения с видными представителями науки среди славянских народностей: Шафариком, Ганкою и Падацким. Это путешествие несомненно способствовало сближению русского ученого мира с славянским. С 1844 г. специально-ученая деятельность П. замирает и возрастает только к концу его жизни. К 1860 г. относится его публичный диспут с Костомаровым по вопросу о происхождении русских князей. Прав в этом диспуте был скорее П., что не было замечено публикою, интересовавшейся противниками как представителями известных общественных партий, а не как учеными исследователями. В конце жизни П. вел полемику по тому же вопросу с Д. И. Иловайским. В 1872 г. им была издана "Древняя русская история до монгольского ига", не прибавившая ничего к его славе. На ученых трудах П. не отразилось то философское настроение, которое охватило Московский университет в 30-х и 40-х годах: сильный как специалист-исследователь, II. был слаб как мыслитель. Совмещая увлечение Шелдингом с патриархальной московской закваской, П. в своих взглядах держался так называемой теории официальной народности и примыкал вместе с проф. Шевыревым к партии, защищавшей эту теорию аргументами немецкой философии. Свои взгляды он проводил в двух издававшихся им журналах: "Московском вестнике" (1827-30) и "Москвитянине" (1841-56). Первому пришлось бороться с колоссом русской журналистики начала 30-х годов, "Московским телеграфом". Почти исключительно литературный по содержанию, "Московский вестник" был зачастую чересчур учен по тону и потому, несмотря на участие Пушкина, полного успеха не имел. Другой журнал П., "Москвитянин", имел программу более политического характера. Здесь нашло прибежище начавшее обособляться в то время от общегегельянских увлечений славянофильское направление. Славянофилам пришлось работать здесь вместе с защитниками теории официальной народности. с стремлениями которой они имели лишь чисто внешнюю близость, влагая в формулу ее совершенно иной смысл и защищая ее другими средствами. В истории науки имя "Москвитянина" связано с полемикой против теории родового быта, представителями которой были Соловьев и Кавелин. Критика крайностей этой теории удалась П. больше, чем оценка положительных сторон ее. "Москвитянин" выдвигал на очередь общеславянские вопросы и отстаивал право западно-славянских народностей на национальную свободу, в то время как, по словам К. Н. Бестужева-Рюмина, "модным убеждением было мнение, что австрийский жандарм есть цивилизующее начало в славянских землях". Недостаток философского образования и внешние неблагоприятные условия не дали Погодину выработаться в мыслителя и общественного деятеля, на роль которого он претендовал. Любовь к знанию и природный ум сделали его видным историком-исследователем, с несомненным значением в русской историографии. См. "Биографический словарь профессор. Московского университета" (Москва, 1855; полный свод фактических данных до 1855 г.); "Историческая записка Имп. москов. археологического общества за первые 25 лет его существования" (М., 1890; биография П. принадлежит здесь перу П. Н. Милюкова); Бестужев-Рюмин в "Биографиях и характеристиках" (очень живая, полная метких замечаний характеристика); Н. П. Барсуков, "Жизнь и труды M. П. Погодина" - наиболее полный свод всего относящегося до самого Погодина, заключающий в себе массу интересных данных вообще для истории того времени (труд далеко еще не кончен).

М. Полиевктов.

{Брокгауз}

Погодин, Михаил Петрович

профессор Моск. унив., писатель и переводчик; орд. академик И. А. Наук, издатель журн. "Москвитянин"; род. 1 ноября 1800 г., † 8 дек. 1875 г.

{Половцов}

Погодин, Михаил Петрович

Историк, публицист, беллетрист, издатель, профессор Московского ун-та. Сын крепостного, П. - представитель того слоя разночинцев, который служил дворянской монархии. Вначале общественно-литературной деятельности (в период издания "Московского вестника", 1827-1830) у П. слышались кое-какие мотивы протеста против угнетенного положения широких общественных слоев, в повести "Нищий" он даже высказывается против крепостников. К этому времени преимущественно и относится деятельность П. как беллетриста. Наибольший интерес представляют бытовые повести П. из жизни крестьянской (кроме названной - "Убийца"), разночинческой ("Русая коса"), купеческой ("Черная немочь", "Преступница"), дворянской ("Невеста на ярмарке"). В этих повестях П. показывал тяжелое положение крестьянства, мрачный быт купечества, жестокость крепостников. Белинский писал о повестях П., выделяя из них повести "Нищий", "Черная немочь" и "Невеста на ярмарке": "Мир его поэзии - есть мир простонародный, мир купцов, мещан, мелкопоместного дворянства и мужиков, которых он, надо сказать правду, изображает очень, удачно, очень верно. Ему так хорошо известен их образ мыслей и чувств, их домашняя и общественная жизнь, их обычаи, нравы и отношения, и он изображает их с особенною любовью и с особенным успехом" ("О русской повести и повестях Гоголя"). Наряду с этими произведениями, отличающимися в.

основном реалистическими тенденциями, П. дал также ряд романтических повестей, имевших меньшее значение ("Дьячок-колдун" и др.) В дальнейшем П. перешел преимущественно к публицистической и научной деятельности, решительно отказавшись от критики существующего социального порядка. Впоследствии Погодин определился как махровый представитель полицейски-казенного "официального народничества". Полностью это мировоззрение было развернуто им в период редактирования "Москвитянина" , журнала, находившегося под покровительством министра народного просвещения Уварова и духовных властей. Православие как религия "смиренномудрия", самодержавие как система отеческого управления и народность как верность старинным устоям - вот принципы, на которых, по мнению П., зиждется могущество и благополучие России. Охранять эти три "истинно русские" начала от тлетворного влияния "гниющего" Запада - вот долг патриота. Эта реакционная теория была продиктована интересами крепостнически-монархических групп. Защищая эти интересы, П. рьяно нападал не только на непосредственно политические тенденции прогрессистов-либералов, но и на такие явления, как новшества в языке, новые веяния в литературе и критике. Одновременно в своей критической деятельности П. вступал в борьбу с дворянским классицизмом. Им осуждалась натуральная школа, критика Белинского и приветствовалась "Переписка с друзьями" Гоголя. "Охранительство" П. (служившее Герцену и Салтыкову мишенью для сатирического обстрела) вырастало до таких размеров, что от него открещивались даже отнюдь не либеральные славянофилы, его недавние соратники. Как старательный чиновник П. после крымского краха пытался проводить новую правительственную линию - линию сближения с Западом и реформизма. Но на этой новой почве он слабо себя выявил и в историю русской общественности вошел как представитель реакции и идеолог "официальной народности".

Библиография: I. Повести, 3 чч., М., 1832; Исследования, замечания и лекции о русской истории, 7 тт., М., 1846-1857; Древняя русская история до монгольского ига, 2 тт., М., 1872.

II. Барсуков Н., Жизнь и труды М. П. Погодина, 22 тт., СПб, 1888-1907 (не окончено); Плеханов Г. В., М. П. Погодин и борьба классов, "Сочинения", т. XXIII, М. - Л., 1926 (или "Современный мир", 1911, март - апрель).

III. Mезиеp А. В., Русская словесность с XI по XIX ст. включительно, ч. 2, СПб, 1902.

Д. Бернштейн.

{Лит. энц.}

Погодин, Михаил Петрович

Историк, писатель, журналист. Род. в Москве, в семье крепостного крестьянина, отпущенного на волю в 1806. Окончил Моск. ун-т (1821), защитил магистерскую дисс. "О происхождении Руси" (1825), в к-рой развивал норманскую теорию образования древнерус. гос-ва в результате призвания варягов на Русь. В 1826-1844 - проф. Моск. ун-та сначала по всеобщей, затем по рус. истории. С 1841 - акад. Петерб. АН. В 20-е гг. примыкал к моск. лит.-филос. объединению "Об-во любомудров", сыгравшему заметную роль в распространении идей идеалистической диалектики, в особенности учения Шеллинга. В 1827-1830 издавал ж. "Московский В.", выражавший взгляды любомудров, защищавший теорию "чистого искусства" в духе нем. романтизма. В 1841-1856 вместе с С.П.Шевыревым издает ж. "Москвитянин", к-рый поддерживал доктрину славянофилов о самобытном культурно-ист. пути развития России, выступал за нац.-гос. единство России на основе принципов православия, самодержавия и народности, полемизировал с оппозиционными режиму ж. западников "Отечественные записки", "Современник". В ж. статьях П. отстаивал взгляды, близкие историософии славянофилов. Как историк он внес вклад в изучение древнерус. летописей, Киевской Руси, Моск. гос-ва, процесса формирования крепостного права в России. В лит. полемике выступал против превращения искусства в средство идейно-полит. борьбы, был противником В.Г.Белинского и его единомышленников, защищавших критическое начало в литературе "натуральной школы". П. принадлежит ряд бытовых повестей, достоверно рассказывающих о жизни крепостных, купцов, мещан. Он - автор ист. драмы "Марфа, посадница новгородская" о наиболее кровавой странице царствования Ивана Грозного - разорении Новгорода и терроре против его жителей в 1570.

Ю.Д.Воробей

Библиография трудов П. включает сотни наименований. Гл. его ист. работы вошли в сб. "Историко-крити-ческие отрывки" (М., 1846. Вып. I; M., 1867. Вып. II), "Исследования, замечания и лекции о русской истории" (М., 1846-1857. Т. 1-7), а также "Сочинения" (М., 1872-1876. Т. 1-5). В них, рассматривая начало рус. государственности как добровольное "призвание" норманнов, П. развивал оригинальную трактовку удельного периода и в целом всей истории России, считая ее бесконфликтной, коренным образом отличающейся от начатой "завоеванием" и движимой соц. борьбой истории Западной Европы. Аналогом феодализма, по мнению П., была в России удельная система, принципиально отличная от западноевроп. ленной системы тем, что все рус. князья были не сеньорами и вассалами, а членами одной семьи, послушными власти старшего; на Западе город - это колыбель третьего сословия, древнерус. же город есть военный посад, а позднее - административный центр управления; гос-во в России выступало реформаторской силой, все нововведения осуществлялись "сверху", рус. народ - народ-богоносец, имеющий "кроткий, смирный и терпеливый до крайности характер"; православная церковь, также как в Византии, не боролась с гос-вом, а смиренно подчинялась светской власти; в России не было ни аристократии, ни третьего сословия, не было и соц. пропасти между "высшими" и "низшими" классами, рус. дворяне свои привилегии получали, служа не сюзерену, а отечеству, России; позже университетское образование любому открывало путь "наверх", заменяя привилегии и грамоты; полит. система Запада основана на законе оппозиции, рус. предполагает "совершенную полюбовность"; зап. народы "пишут" или "ищут" конституции, а рус. народ о них не ведает; на Западе все подчинено форме, всякое движение "заковывается" в правило, а рус. "терпеть не могут" никакой формы, "ищут не столько права, сколько правды" и поэтому перед ними всегда открыт путь свободного выбора, изменений по обстоятельствам. Пытаясь убедить "в необходимости разъяснения явлений рус. истории из нее самой" (Ю.Ф.Самарин), П. одним из первых высказал тезис о принципиальном отличии России от Зап. Европы, о противоположности представляемых ими начал: "в России - любовь и единение, в Европе - вражда и рознь", при этом он подчеркивал, что "Запад нас не знает и не хочет знать". Свою роль в науке П. связывал с защитой "исторического православия" и "рус. своена-родности" (т. е. летописи Нестора и "вообще древнего периода", самобытности рус. народа и его истории), к-рые отстаивал в резкой полемике с М.Т.Каченовс-ким, Н.А.Полевым, С.М.Соловьевым, К.Д.Кавелиным, Н.И.Костомаровым, С.А.Гедеоновым и др. оппонентами. В ряде работ 30-70-х гг., подчеркивая ненависть Европы к России, разлагающее влияние Запада на славянство, желая "турецким" славянам полит. независимости, "австрийским", боровшимся за административное и культурное равноправие,- успеха их федералистских планов и резко негативно оценивая антиросс. выступления поляков, П. утверждал, что для спасения своей самобытности все славянские народы должны объединиться в единое гос. целое под эгидой рус. православного царя - "Дунайский союз" с центром в Константинополе. Для полит. и культурного сближения России с остальными славянами П. предлагал целый перечень мер, в том числе военных, но гл. считал введение единого славянского лит. языка.

Соч.: О происхождении Руси. М. , 1825 ; Нестор , историческо-критическое рассуждение о начале русских летописей. М. , 1839 ; Историко-критические отрывки. 1846. Кн. 2. М. , 1867 ; Исследования , замечания и лекции о русской истории. В 7 т. М. , 1846-1857 ; Норманский период русской истории. М. , 1859 ; Николай Михайлович Карамзин , по его сочинениям , письмам и отзывам современников. Материалы для биографии с примечаниями и объяснениями. В 2 ч. М. , 1866 ; Древняя русская история , до монгольского ига. В 3 т. М. , 1871-1872 ; Сочинения. В 5 т. М. , 1872-1876 ; Борьба не на живот , а на смерть , с новыми историческими ересями. М. , 1874 ; Простая речь о мудреных вещах. 3-е изд. М. , 1875 ; О модных у нас философских толках. Для наших нигилистов и нигилисток. М. , 1875 ; Собрание статей , писем и речей по поводу славянского вопроса. М. ,Биографический словарь

- (1800 75), рус. историк, писатель, публицист, преподаватель Моск. ун та (с 1825); ред. «Московского вестника» (1827 30), «Москвитянина» (1841 56). Интенсивно общался и переписывался с А. С. Пушкиным. С кон. 30 х гг. деятель правого крыла… … Лермонтовская энциклопедия

Русский историк, писатель, журналист, академик Петербургской АН (1841). Сын крепостного, отпущенного на волю в 1806. В 1821 окончил Московский университет, где защитил магистерскую диссертацию… … Большая советская энциклопедия

- (1800 75) российский историк, писатель, академик Петербургской АН (1841). Издавал журнал Московский вестник, Москвитянин. Сторонник норманнской теории происхождения русского государства. Во взглядах близок к славянофилам. Пропагандировал идею… … Большой Энциклопедический словарь Русская Философия. Энциклопедия

- (1800, Москва — 1875, там же), историк, писатель, коллекционер, академик Петербургской Академии наук (1841). Сын крепостного крестьянина. В 1814 принят в. В 1821 окончил, начал читать в университете лекции по всеобщей, а затем по русской… … Москва (энциклопедия)

ПОГОДИН Михаил Петрович - (1800—75), русский историк, журналист, писатель; акад. Петерб. АН (1841). Изд. альм. «Урания» (1826), сб. «Утро» (1855) и др. Пов. (сб. «Повести», ч. 1—3, 1832), в т. ч. «Нищий», «Как аукнется, так и откликнется» (обе — 1826),… … Литературный энциклопедический словарь

Портрет работы Василия Перова Михаил Петрович Погодин (11 (23) ноября 1800, Москва 8 (20) декабря 1875, там же) русский историк, коллекционер, журналист, писатель. Сын крепостного, получившего вольную в 1806. Окончил Московский университет (1821) … Википедия Подробнее

Погодин Михаил Петрович родился 11(23).XI.1800 г. в Москве в семье крепостного дворового человека гр. И. П. Салтыкова - писатель, историк, археолог, публицист, журналист.

С 1814-18 учился в Московской губернской гимназии, после окончания которой поступил на словесное отделение Московского университета. Лекции профессора А. Ф. Мерзлякова по русской словесности и выходившая в то время «История государства Российского» Н. М. Карамзина во многом определили дальнейшее направление научных интересов Погодина.

С 1821 он некоторое время преподает географию в Московском Благородном пансионе и работает над магистерской диссертацией «О происхождении Руси» (1824), которую публично защищает в январе 1825.

В 1828 получает место адъюнкта.

В 1835 получает место - ординарного профессора и занимает кафедру русской истории.

В 1841 был избран академиком по отделению русского языка и словесности.

В 1844 прекращает работу в университете и занимается исключительно научной и журнально-публицистической деятельностью.

Уже первая его повесть - «Нищий» (1826) вводит в литературу демократического героя - крепостного крестьянина, выступившего против барского произвола, отданного потом в солдаты и кончившего свою жизнь нищим в Москве . Повесть Михаила Петровича отличается антикрепостнической направленностью, правдивым изображением крестьянского быта.

Картины барского произвола рисует он и в повести «Как аукнется, так и откликнется» (1826).

В повести «Черная немочь» (1829) Погодин выводит героя из купеческой семьи, пытающегося вырваться из опутавшей его среды стяжательства и застоя. Судьба героя оказалась трагичной: он кончает самоубийством.

ПОГОДИН, МИХАИЛ ПЕТРОВИЧ (1800–1875), русский историк, писатель, публицист и коллекционер. Родился 11 (23) ноября 1800 в Москве, в семье получившего вольную крепостного «домоправителя» московского градоначальника графа И.П.Салтыкова. В 14 лет поступил в Московскую губернскую гимназию, которую окончил в числе лучших выпускников. В 1818 поступил и спустя три года окончил с золотой медалью словесное отделение Московского университета.

По окончании университета Погодин получил место учителя географии в университетском Благородном пансионе. В 1823 сдал магистерский (кандидатский) экзамен, а через год представил к защите диссертацию О происхождении Руси , явившую собой, по мнению современников, «лучший свод главных доказательств норманизма» (происхождения русского государства от варягов). Затем увлекся философией Шеллинга, попытался применить его философско-исторические построения к объяснению русской истории, написал Исторические афоризмы (1827), где доказывал «непохожесть» отечественного прошлого на западноевропейское.

Одновременно с занятиями историей Погодин в 1827–1830 издавал журнал «Московский вестник», в котором печатал свои произведения А.С.Пушкин. Сам Погодин в течение жизни написал немало посредственных беллетристических и драматических произведений на историко-бытовые темы. Среди них – повести Невеста на ярмарке, Руса коса, Черная немочь, драмы Марфа, посадница новгородская, История в лицах о царе Борисе Федоровиче Годунове, История в лицах о Дмитрии Самозванце, Петр I.

Преподавать Погодин начал в Московском университете в качестве адъюнкта в 1826, читая курс всеобщей истории. В 1834 защитил докторскую диссертацию О летописи Нестора , ставшую классикой норманизма в российской историографии. В следующем году, после перевода М.Т.Каченовского на открытую кафедру истории и литературы славянских наречий, был назначен профессором на кафедру русской истории. Годы профессорской деятельности – период наиболее интенсивной научной работы. Многочисленные статьи впоследствии были собраны в сборнике Исторические отрывки , первая часть которого вышла в 1846, и в семи томах его Исследований, замечаний и лекций о русской истории , напечатанных в 1840–1850-х годах.

В связи с Польским восстанием 1830–1831 Погодин написал верноподданнические Исторические размышления об отношениях Польши к России и послал их шефу жандармов и начальнику III отделения Его императорского величества канцелярии А.Х.Бенкендорфу. Статья понравилась, и автору предложили денежную награду. Погодин сначала обиделся, потом передумал и награду попросил.

В качестве профессора Погодин открыто пропагандировал с кафедры и развивал в своих трудах знаменитую формулу тогдашнего президента Академии наук и министра народного просвещения графа С.С.Уварова «Самодержавие, Православие, Народность». В издаваемом Погодиным в 1841–1856 журнале «Москвитянин» теория официальной народности занимала излюбленное место. Издатель и редактор писал, что «словене были и есть народ тихий, спокойный, терпеливый», они «всегда довольны своей участью», отмечал «безусловную покорность» русского народа, его преданность монархии и консерватизм.

В период подготовки крестьянской реформы 1861 ученый подготовил статью Должно ли считать Бориса Годунова основателем крепостного права (1858), где отстаивал тезис о постепенности процесса закрепощения крестьян и приписывал эту инициативу помещикам, отрицая роль государства. Тем самым Погодин стремился доказать, что государство, готовясь освободить крестьян, совершает акт благодеяния и избавляет их от помещичьей неволи, установление которой произошло без его участия.

К этому времени относится деятельность Погодина по собиранию и публикации древних памятников, особенно рукописей и старых книг. Обширную и ценную коллекцию под названием «Древнехранилище», включавшую более тысячи грамот, около двухсот икон, двух тысяч старинных монет сотни медных и серебряных крестов, ученый в 1852 передал императору Николаю I. Вскоре коллекция была передана Публичной библиотеке в Петербурге. Погодин открыл и ввел в научный оборот сочинения И.Т.Посошкова, «Первое слово Илариона, митрополита Киевского», «Слово на день святых Бориса и Глеба, сказанное до монголов», другие известные древние памятники.

погодин михаил петрович лазарев, погодин михаил петрович щетинин
11 (23) ноября 1800

Михаи́л Петро́вич Пого́дин (11 (23) ноября 1800, Москва - 8 (20) декабря 1875, Москва) - русский историк, коллекционер, журналист, публицист, писатель-беллетрист, издатель.

Сын крепостного, получившего вольную в 1806 году. Начиная с 1820-х гг. с жаром отстаивал норманскую теорию. 1826-44 гг. профессор Московского университета. Вместе с Н. Г. Устряловым развивал теорию официальной народности. Придерживался консервативных взглядов.

В середине XIX века интерес к славянству и славянской истории, понимание самобытности русской истории сблизили Погодина со славянофилами. 1841-56 гг. он издавал близкий к славянофилам журнал «Москвитянин». Разрабатывал идеи панславизма.

• 1 Ранние годы
• 2 Погодин как литератор и журналист
• 3 Погодин как историк
  • 3.1 Научные взгляды
• 4 Древлехранилище
• 5 Последние годы
• 6 Потомство
• 7 Примечания
• 8 Библиография
• 9 Ссылки

Ранние годы

Сын дворового человека, служившего домоправителем у графа И. П. Салтыкова. Дед академика был крепостным крестьянином графа Чернышёва.

«Обстановка барского двора, искательство отца у знатных и богатых не остались без влияния на характер Погодина: он отличался большой практичностью, совмещавшуюся в нём с немалой долей сентиментальности, с одной стороны, и критическим умом, с другой» (ЭСБЕ).

До десятилетнего возраста мальчик обучался дома, и уже в эту раннюю пору жизни в нём стала развиваться страсть к учению; знал он в то время одну лишь русскую грамоту и с жадностью прочитывал «Московские ведомости», тогдашние журналы: «Вестник Европы» и «Русский Вестник» и переводные романы.

С 1810 по 1814 год Погодин воспитывался у приятеля своего отца, московского типографа А. Г. Решетникова; здесь учение пошло систематичнее и успешнее. Глубокое впечатление на мальчика произвёл 1812 год, когда дом отца Погодина погиб в пламени московского пожара, а его семья должна была искать спасенья в Суздале.

С 1814 по 1818 год Погодин обучался в Московской губернской гимназии, а с 1818 по 1821 год в Московском университете, по словесному отделению. Вошёл в состав студенческого кружка Раича, из которого позднее выросло Общество любомудров. Он подружился со многими участниками кружка, и в особенности с Д. Веневитиновым.

По окончании университета давал частные уроки в семействе князя И. Д. Трубецкого. Летом жил в подмосковной усадьбе последнего, Знаменском, где «любил только княжну Голицыну и княжну Александру Трубецкую» (дневниковая запись).

Погодин как литератор и журналист

Во второй половине 1820-х гг., став секретарём Общества любителей русской словесности, Погодин активно занимался литературной деятельностью, внёс заметный вклад в становление русской повести и святочного рассказа. Из под его пера вышли повести «Нищий» (1825), «Как аукнется, так и откликнется» (1825), «Русая коса» (1826), «Суженый» (1828), «Сокольницкий сад» (1829), «Адель» (1830), «Преступница» (1830), «Васильев вечер» (1831), «Чёрная немочь», «Невеста на ярмарке» и другие, изданные отдельно в сборнике «Повести» (ч. 1-3, 1832).

В 1826 году Погодин издал литературный альманах «Урания», к участию в котором привлёк Веневитинова, Е. А. Баратынского, А. Ф. Мерзлякова, Ф. И. Тютчева, А. И. Полежаева, С. П. Шевырева, П. А. Вяземского, по просьбе которого и А. С. Пушкин предоставил пять своих стихотворений. Сам Погодин опубликовал в альманахе свою повесть «Нищий» (с. 15-30), написанную в Знаменском летом 1825 года. Белинский считал, что это произведение замечательно «по верному изображению русских простонародных нравов, по теплоте чувства, по мастерскому рассказу».

После восстания декабристов Погодин опасался, что навлёк на себя подозрения властей. его дневниковых записях 1820-х годах содержится много ценных сведений о Пушкине, с которым он был тогда на короткой ноге, хотя и записал при первой встрече: «Превертлявый и ничего не обещающий снаружи человек». позднейших воспоминаниях о Пушкине описал первое чтение поэтом «Бориса Годунова» на вечере у Веневитиновых. Под впечатлением от «Бориса Годунова» сочинил историческую трагедию в стихах «Марфа, посадница Новгородская» (1830). Обширные дневники Погодина ещё ждут своего издателя.

Знаменитая Погодинская изба на Девичьем поле

«К Трубецким приехала Голицына, у которой жила или гостила Лизавета Фоминишна Вагнер со своею дочерью Елизаветой Васильевной. У меня было тепло на сердце, когда я смотрел на Лизавету Васильевну», - записал Погодин в феврале 1826 года. Вскоре Елизавета Вагнер стала его женой. Квартировали молодожёны в Дегтярном переулке и на Мясницкой улице. 1836 г. у них родился сын Дмитрий.

В 1827-30 Погодин издавал журнал «Московский вестник». 1830-31 гг. во время эпидемии холеры был редактором информационной газеты «Ведомости о состоянии города Москвы». Совместно с С. П. Шевырёвым издавал и редактировал журнал «Москвитянин» (1841-1856), также редактировал первые шесть номеров «Русского зрителя», а с 1837 года «Русский исторический сборник». С 1836 г. член Российской академии.

В погодинском доме у Девичьего Поля (ул. Погодинская, дом 12а) на протяжении многих лет проходили литературные вечера. У Погодина живали Николай Гоголь и Афанасий Фет, которого Михаил Петрович готовил к поступлению в университет. От усадьбы, сгоревшей во время Великой Отечественной войны, сохранилась только изба в русском народном стиле 1856 года постройки - один из ключевых предшественников т. н. «русского стиля» в архитектуре. По характеристике Д. Мирского,

В 1840-е годы, серьёзно увлёкшись панславизмом, Погодин установил контакты с чешскими филологами Шафариком и Палацким. Накануне Славянского съезда был у них в Праге, где оставил на руках у Шафарика тяжело больную супругу, которая вскоре скончалась.

Со временем «адская скупость» Погодина, неохотно выплачивавшего гонорары, стала притчей во языцех среди московских литераторов. Недальновидная финансовая политика привела к тому, что молодые сотрудники «Москвитянина» стали переходить в столичные журналы. Среди них оказались Аполлон Григорьев и Александр Островский, сохранившие и в дальнейшем славянофильское миросозерцание, воспринятое в годы работы у Погодина. 1856 г. Михаил Петрович свернул свою издательскую деятельность.

Погодин как историк

В гимназии и в университете Погодин стал усердно изучать русскую историю, главным образом под влиянием появившихся в год его поступления в университет первых восьми томов «Истории государства Российского» Карамзина и девять лет до того изданного начала русского перевода шлецеровского «Нестора». Эти два труда имели решающее значение в ученых работах и воззрениях Погодина: он стал убежденным, но не слепым, поклонником русского историографа; а также - первым и самым ярым из этнически русских историков последователем исторической критики Шлецера и его «норманской теории» происхождения Руси.

В университете на Погодина оказали сильное влияние своими чтениями профессора Мерзляков и Тимковский. Первый поселил в Погодине уважение к русским классическим писателям XVIII в. и способствовал развитию в его речи, устной и письменной, восторженности и напыщенности; второй, знаток римской литературы, развил в Погодине склонность к критическому разбору текстов, впоследствии приложенную им к изучению русских исторических памятников письменности.

Профессор М. П. Погодин

По окончании курса в университете молодой кандидат Погодин был определён преподавателем географии в Московском Благородном пансионе и занимал эту должность до 1825 года, готовясь на магистра русской истории. 1823 году он сдал магистерский экзамен, а в 1824 году напечатал магистерскую диссертацию «О происхождении Руси», посвятив её Карамзину и защитив публично в Москве, в январе 1825 г. После защиты Погодин поехал в Петербург, где лично «представился» Карамзину, и, по его собственному выражению, «получил как бы его благословение».

Диссертация Погодина составляет свод всех мнений о происхождении Руси, начиная с Байера, и, на основании большой и малой критики Шлёцера, доказывает непреложность норманнской теории происхождения Руси. На этом этапе его основным оппонентом выступал его наставник профессор М. Т. Каченовский, высказывавшийся за хазарское происхождение первых русских князей. Но, в отличие от большинства других норманистов, подобно Каченовскому, Погодин отстаивал республиканский (в трактовке Канта) дух русского народа. Магистерство открыло перед Погодиным двери университетского преподавания, но не сразу удалось ему получить кафедру излюбленного им предмета - отечественной истории. С 1825 по 1828 году он преподает всеобщую историю лишь на первом курсе словесного отделения, а в 1828 году получает место адъюнкта, но не на словесном, а на этико-политическом отделении, для преподавания новой истории XVI-XVIII вв. и истории русской.

Адъюнктуру на чужом для него отделении (позднее преобразованном в юридический факультет) Погодин занимает до 1833 г. и лишь в этом году, после увольнения от службы профессора всеобщей истории Ульрихса, ему поручается на высших курсах словесного отделения временное преподавание всеобщей истории, которое он и ведет в течение шести лет до возвращения из-за границы в 1839 г. намеченного на эту кафедру министром народного просвещения, С. С. Уваровым, кандидата Тимофея Грановского, впоследствии столь известного профессора Московского университета, оказавшего благотворное просветительное влияние на целый ряд русских поколений.

Только в 1835 году удается Погодину занять, наконец, кафедру русской истории в звании ординарного профессора, но это профессорство продолжается всего девять лет. 1841 г. избран академиком Петербургской академии наук. Через три года Погодин оставляет службу в Московском университете, сохраняя лишь звание академика по Отделению русского языка и словесности, в каковое он был избран в 1841 году. С 1844 года до самой смерти Погодин предается кабинетным занятиям и отчасти публицистическим, в качестве редактора основанного им в 1841 году журнала «Москвитянин» и других периодических изданий и автора отдельных политических брошюр.

Погодин открыл и ввёл в научный оборот ряд важных исторических источников и памятников русской словесности, как-то: «Псковская летопись», 5-й том «Истории Российской» В. Н. Татищева, «Казацкая летопись» Самуила Величко, «Книга о скудости и богатстве» И. Т. Посошкова.

Научные взгляды

В магистерской диссертации «О происхождении Руси» (1825) Погодин обосновывал норманскую теорию возникновения российской государственности. И в дальнейшем его занимал в основном домонгольский период русской истории. 1834 г. защитил докторскую диссертацию «О летописи Нестора», в которой впервые поставил вопрос об источниках «Повести временных лет». Изучал причины возвышения Москвы. Доказывал постепенность процесса закрепощения русского крестьянства.

На заре своей деятельности Погодин увлекался романтической философией Шеллинга, совмещая немецкий идеализм с патриархальной московской закваской. Зрелость его пришлась на годы оформления теории официальной народности, на страже который он стоял около тридцати лет, отрицая общность путей России и Запада, ибо у каждого народа свой путь - самобытность. Погодин сформулировал три основных отличия России от Запада:

1. Роль государя. Он считал, что для славян государь, князь - это гость и защитник, в то время как на Западе - враг.
2. Положение вассалов в русском обществе: это промежуточный слой между государем и народом, находящийся у трона; на Западе же действует принцип «вассал моего вассала - не мой вассал».
3. Собственность на землю: в России - общинная земля находилась у народа, но под властью князя и его вассалов; на Западе - земельные угодья принадлежали только вассалу.

Также особенностью России Погодин считал её географию. Огромная территория страны не позволяла завоевателям осесть на ней, завоевать полностью. отличие от костяка славянофилов, к Борису Годунову, Петру I и их реформам Погодин относился положительно, считая, что петровские преобразования позволили стране уйти от социального взрыва.

Древлехранилище

Погодиным было собрано «Древлехранилище» - значительная коллекция предметов старины: около 200 икон, лубочные картины, оружие, посуда, около 400 литых образов, около 600 медных и серебряных крестов, около 30 древних вислых печатей, до 2000 монет и медалей, 800 старопечатных книг, около 2000 рукописей, включая древние грамоты и судебные акты. Отдельный раздел составляли автографы знаменитых людей, как российских, так и зарубежных, включая бумаги российских императоров начиная с Петра I.

Первые коллекции Погодин собрал в 1830-е годы лично в ходе поездок по России. Позднее по его заданиям древности приобретали агенты в различных регионах - Т. Ф. Большаков, А. Г. Головастиков, А. Е. Сорокин, К. Я. Тромонин, Н. П. Филатов, В. Я. Лопухин.

В 1852 году Николай I приобрёл собрание Погодина для государства, заплатив за него 150 тысяч рублей серебром. Рукописи были переданы в Публичную библиотеку, археологические и нумизматические древности (включая минц-кабинет) поступили в Эрмитаж, а древности церковные - в патриаршую ризницу (ныне в Оружейной палате).

Последние годы

Пожилой Погодин имел такой вес в обществе, что во время Крымской войны не раз подавал аналитические записки императору Николаю I, на которых тот делал многочисленные пометки. Бывший крепостной не стеснялся критиковать деятельность императора и вместе с тем в духе панславизма предлагал ему возглавить борьбу славянской Европы против Европы западной.

Лишь на склоне жизни он вернулся от публицистики к вопросам первоначальной русской истории и принялся с жаром защищать норманскую теорию от критики Н. Костомарова, а затем Д. Иловайского. По итогам полемики составил в 1872 г. обобщающий труд «Древняя русская история до монгольского ига».

Погодин умер в возрасте 75 лет и был похоронен рядом с Буслаевым, Бодянским, Дювернуа и другими коллегами по университету в Новодевичьем монастыре. 1878 г. его вдова Софья Ивановна (1826-87) пожертвовала в Румянцевский музей его кабинетную библиотеку и личный архив. Имя историка носит в Москве Погодинская улица, где некогда стояла его усадьба. Согласно оценке Д. Мирского, Погодин представляет собой

Потомство

Внук историка, земский деятель Михаил Иванович Погодин (1884-1969), жил в имении Гнездилово (ныне Спас-Деменского района), основанном в екатерининскую эпоху генерал-поручиком Г. М. Осиповым. 1920-е гг. организовал на базе усадьбы Алексино музей усадебного быта.

Примечания

1. Погодин, Михаил Петрович // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона: 86 томах (82 т. и 4 доп.). - СПб., 1890-1907.
2. Душечкина Е. В. Русский святочный рассказ: становление жанра. - СПб., 1995. С. 103-112.
3. Белинский В. Г. Полн. собр. соч., т. 1, с. 94
4. Lib.ru/Классика: Вересаев Викентий Викентьевич. Пушкин в жизни
5. Мазаев М. Н. Ведомости // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона: 86 томах (82 т. и 4 доп.). - СПб., 1890-1907.
6. А.А. Варламова. Погодинская изба: к вопросу о первоначальном облике.//Актуальные проблемы теории и истории искусства: сб. науч. статей. Вып. 2 . Под ред. А.В.Захаровой- Санкт-Петербург: НП-Принт - 2012. - с.416-419 ISBN 978-5-91542-185-0
7. 1 2 3 Мирский Д. С. История русской литературы с древнейших времен до 1925 года / Пер. с англ. Р. Зерновой. - London: Overseas Publications Interchange Ltd, 1992. - С. 250-254.
8. http://books.google.ru/books?id=EZaKAQAAQBAJ&pg=PA407
9. В. Лакшин. А. Н. Островский. Гелеос, 2004. ISBN 9785818902852. С. 240.
10. Именно Погодину сдавал экзамен по истории Михаил Лермонтов.
11. Рукописные книги собрания М. П. Погодина. Каталог. Выпуски 1-2. СПб., 1988-92.
12. Дворецкая Н. А. Каталог собрания автографов М. П. Погодина. Л., 1960.
13. http://books.google.ru/books?id=Wzp4BAAAQBAJ&pg=PT156
14. Культурное наследие земли Смоленской | Смоленск и Смоленская область | Красная книга Смоленщины - Погодин Михаил Иванович

Библиография

• Повести Михаила Погодина. Ч. 1 - 3. М., 1832.
• Погодин М. Невеста на ярмарке. Повесть: 2-х ч. М., 1837.
• Погодин М. Повести. Драма. М., 1984.

Дневниковая и автобиографическая проза Погодина:

• 1.Дневник М. П. Погодина. 1820-1822 // ОР РГБ. Ф. 231/I. К. 30. № 1.
• 2. Дневник М. П. Погодина. 1822-1825 // ОР РГБ. Ф. 231/I. К. 31. № 1.
• 3. Дневник М. П. Погодина. 1840-1845 // ОР РГБ. Ф. 231/I. К. 33. № 1.
• 4. Погодин М. Автобиография // ИРЛИ, ОР, Ф. 26; 18 ед. хр.; 1826-1876.

Путевые очерки:

• Погодин М. Год в чужих краях (1839). Дорожный дневник. Ч. 1 - 4. М., 1844.
• Погодин М. Псков (Из дорожных заметок). Псков, 1881. Шифр: 18.156.3.186
• Погодин М. П. Прогулка в Новгород. 1859. Шифр: 18.10.3.135

• К предсказаниям о Пушкине // Русский архив, 1870. - Изд. 2-е. - М., 1871. - Стб. 1947.
• Напоминание о Павском // Русский архив, 1870. - Изд. 2-е. - М., 1871. - Стб. 1948-1951.
• Отрывок из воспоминания о С.Р. Шевыреве, читанного в заседании Общества Любителей Российской словесности 17 ноября 1865 г. // Русский архив, 1865. – Изд. 2-е. – М., 1866. – Стб. 1261-1269.
• Записки М.П. Погодина о политике России 1853-1854. // Русская старина, 1874. – Т. 10. - № 5. – С. 121-138; № 6. – С. 399-407.
• Из воспоминаний о Пушкине // Русский архив, 1865. – Изд. 2-е. – М., 1866. – Стб. 1247-1260.
• Мое представление историографу. (Отрывок из записок). // Русский архив, 1866. – Вып. 11. – Стб. 1766-1770.
• О кончине А. П. Ермолова. Письмо к редактору // Русская старина, 1875. – Т. 13. - № 7. – С. 452-453.

• Корсаков Д. А. Погодин М. П.: биографический очерк. СПб., 1902. - 12 с.
• Языков Д. Д. М. П. Погодин. М., 1901. - 28 с.
• Бестужев-Рюмин К. Н. М. П. Погодин. СПб., 1892. - 9 с.
• Бестужев-Рюмин К. Н. Биографии и характеристики. (Летописцы России). М., 1997.
• Павленко Н. И. Михаил Погодин: Жизнь и творчество. - М.: Памятники исторической мысли, 2003. - 360 с. - 800 экз. - ISBN 5-88451-137-X. (в пер.)
• Анненкова Е. И. Н. В. Гоголь и М. П. Погодин. Эволюция творческих отношений // Н. В. Гоголь. Проблемы творчества. СПб. 1992.
• Виролайнен М. Н. Молодой Погодин // Погодин М. П. Повести. Драма. М., 1984. С. 3-18.
• Умбрашко К. Б. М. П. Погодин: Человек. Историк. Публицист. М., 1999.
• Душечкина Е. В. Русский святочный рассказ. СПб., 1995. С. 103-112.
• Вацуро В. Э. От бытописания к поэзии действительности // Русская повесть XIX века. Л., 1973. С. 200-244.
• Манн. Динамика русского романтизма. М., 1995. Глава 7. С. 233-235.
• Виролайнен М. Н. «Сделаем себе имя»: Велимир Хлебников и М. П. Погодин: миф числа// Имя-сюжет-миф. - СПб., 1996. - С. 149-159.
• Двирник Е. В. Исповедь как форма диалога с читателем// Актуальные проблемы изучения литературы и культуры на современном этапе. - Саранск, 2002. - С. 151-155.
• Капитанова Л. А. Светская повесть М. П. Погодина //Филология = Philologica. Краснодар, 1994. - № 3. - С. 40-41.
• Корсаков Д. Погодин, Михаил Петрович // Русский биографический словарь: в 25-ти томах. - СПб.-М., 1896-1918.
• Кузнецов И. В. Повесть М. П. Погодина «Преступница» и традиции древнерусской словесности// Материалы к словарю сюжетов и мотивов русской литературы. Новосибирск, 2002. - Вып. 5. - С.97-105.
• Ломова Е. А. Ирония в русской повествовательной прозе 20-40-х годов XIX века: (На материале повестей Одоевского, Павлова, Сомова, Погодина)//Жанрово-стилевые искания и литературный процесс. - Алма-Ата, 1998. - С.42-51.
• Мельник В. И. Проблема народа в прозе 1830-х годов: (М. П. Погодин и Н. А. Полевой)// Вопросы филологии. - Ульяновск, 1998. - С. 3-14.
• Фёдорова С. В. Развитие М. П. Погодиным жанра повести о творческой личности: (Сб. «Повести М. Погодина», 1832 г.)// Жанр и стиль. - Йошкар-Ола, 1988. - С. 103-114.

Ссылки

• Собрание сочинений в библиотеке Мошкова
• Барсуков Н. П. Жизнь и труды М. П. Погодина. СПб., 1888-1910, 22 тома.
• Летопись Московского университета

погодин михаил петрович девятаев, погодин михаил петрович лазарев, погодин михаил петрович тарасов, погодин михаил петрович щетинин

Погодин, Михаил Петрович Информацию О

Погодин Михаил Петрович, биография и творчество которого являются предметом настоящего обзора, был одним из видных и крупных российских историков XIX века. Кроме того, он известен как общественный деятель, публицист, издатель, собиратель древностей и писатель. Его источниковедческие труды способствовали развитию отечественной исторической науки, а его методология исследования была действительно новым словом в тогдашней науке.

Некоторые факты жизни

Погодин Михаил Петрович, краткая биография которого является темой этой статьи, прожил долгую и плодотворную жизнь (1800-1875). Он был сыном крепостного крестьянина графа Салтыкова, однако получил вольную, образование и поступил на историко-филологический факультет Московского университета. Здесь защитил и стал профессором.

Он преподавал отечественную и всемирную историю, а вскоре Погодин Михаил Петрович стал заведующим кафедрой российской истории, которая была основана по университетскому уставу в 1835 году. Однако через некоторое время он был вынужден покинуть этот пост. Это случилось в 1844 году из-за конфликта с попечителем данного учебного заведения. С тех пор Погодин посвятил себя исключительно научно-исследовательской, публицистической и общественной деятельности. С 1820 по 1850 год издавал журналы консервативного направления.

Работа с источниками

Погодин Михаил Петрович известен как коллекционер российских древностей. Он собирал старинные рукописи и различные раритеты. Тщательно их описывал и издавал. В этом отношении его труды были плодотворны для исторической науки. Ведь как раз в то время она переживала свой расцвет. Поэтому введение в научный оборот источников было чрезвычайно актуально. Свою коллекцию Погодин Михаил Петрович начал собирать ещё в 1830 годы. Им было найдено значительное количество древних вещей: икон, образов, печатей, автографов знаменитых людей, старинных рукописей, включая актовый материал. Всё это получило название «Древлехранилище».

Труды

Историк особое внимание уделял древней и средневековой российской истории. В центре его внимания находилась проблема возникновения государства. В 1825 году он написал магистерскую диссертацию «О происхождении Руси». Этот вопрос интересовал его потому, что именно в нём он видел различие путей развития нашей страны и западноевропейских государств. Так, он противопоставлял завоевание, которое произошло в этих землях мирному В 1834 году Погодин Михаил Петрович защитил вторую диссертацию «О летописи Нестора», в которой обозначил проблему источников. Кроме того, он интересовался вопросом И первым из историков создал теорию «собирания власти» её правителями.

Периодизация

Погодин Михаил Петрович создал свою хронологическую сетку истории России. Отправной точкой для него было упомянутое Однако при этом он оговаривался, что большое значение в создании государства имел славянский фактор. Этот первый период он завершал правлением Ярослава, ко времени которого относил окончательное складывание российской государственности. Границу второго этапа он определял нашествием монголо-татар и установлением ордынского ига. Следующий период, московский, он относил ко времени вплоть до начала царствования Петра I. И наконец, современную ему эпоху Погодин Михаил Петрович называл временем национально-самобытным, при этом особенно положительно отзывался об отмене крепостного права.

Сравнение отечественной и всемирной истории

Учёный высказал ряд интересных мыслей об общих и отличительных чертах по поводу развития Европы и России. По его мнению, их прошлое имеет множество параллелей: феодализм и удельная система, последующее её ослабление и укрепление монархической власти. Однако исследователь утверждал, что несмотря на общие черты, эти истории никогда не пересекутся. Он в конце концов пришёл к заключению, что наша страна развивается особым путём. Это возможно благодаря тому, что государство было основано мирным призванием, а не завоеванием. И поэтому империя застрахована от революций, которые в это время происходили на континенте.

О значении истории

Автор, в принципе, был близок к славянофилам, так как последние также говорили об оригинальном пути развития России. Примерно те же идеи развивал в своих сочинениях Погодин Михаил Петрович. Основной исторический труд исследователя - это, пожалуй, «Исследования, замечания и лекции по русской истории». Он придавал большое значение этой дисциплине в нравственном и патриотическом воспитании, поскольку видел в ней охранительницу и блюстительницу общественного порядка. Он полагал, что в нашей стране нет причин для революционных потрясений, поскольку народ искони предан самодержавию, православной вере и родному языку. Таким образом, учёный приблизился к которая была создана в это время.

О правителях

Погодин Михаил Петрович, фото которого представлено в статье, помимо средневековой и древней истории также занимался и более поздним временем. Особый интерес представляют его оценки различных правителей. Так, он считал правление Ивана Грозного закономерным этапом на пути становления российской государственности. Историк очень высоко оценивал петровские преобразования, считая, что их предпосылки возникли ещё до начала его правления. Итак, творчество и деятельность Погодина занимают видное место в развитии отечественной историографии.