Изложение по рассказу Шолохова «Судьба человека. Выборочное изложение по отрывку из рассказа М.А. Шолохова «Судьба человека

Творчество Михаила Шолохова кровно связано с судьбой нашего народа. Сам Шолохов оценивал свой рассказ “Судьба человека” как шаг на пути к созданию книги о войне.
Андрей Соколов - типичный представитель народа по жизненному поведению и характеру. Он проходит вместе со своей страной гражданскую войну, разруху, индустриализацию и новую войну.
Андрей Соколов “тысяча девятисотого года рождения”.
В своем рассказе Шолохов делает акцент на корни массового героизма, уходящие в национальные традиции. Соколов имеет “свое, русское достоинство”: “Чтобы я, русский солдат, да стал пить за победу немецкого оружия?!”
Жизнь Андрея Соколова постоянно требовала от него волевых усилий. Ему приходилось даже батрачить. В первый раз он остался один, когда вся семья погибла от голода. А он воевал и очень хотел выжить не ради себя, а ради семьи. Андрей Соколов является частичкой своего народа. Вот как описывается лагерный эпизод: “Попрощался я с товарищами, все они знали, что на смерть иду, вздохнул и пошел. Иду по лагерному двору, на звезды поглядываю, прощаюсь с ними, думаю: “Вот и отмучился ты, Андрей Соколов, а по-лагерному - номер триста тридцать первый”. Что-то жалко стало Иринку и детишек, а потом жаль эта утихла, и стал я собираться духом, чтобы глянуть в дырку пистолета бесстрашно, как и подобает солдату, чтобы враги не увидели в последнюю мою минуту, что мне с жизнью расставаться все-таки трудно...”
Миллионы людей погибли во время войны в концлагерях. Шолохов обращает внимание на солидарность пленных, когда у церкви немцы отбирали “вредных им людей”. Из двухсот с лишним человек никто не выдал командиров и коммунистов.
Соколов - отважный человек, не теряющий самообладания. Нравственно он переигрывает противника. При первой встрече раненого Андрея с немцами он с издевкой протягивает мародеру вслед за сапогами и портянку.
Шолохов рисует Соколова незаурядным человеком, благородным и человечным. Такая же незаурядность и у его сына. О его природной математической одаренности писали даже в центральной газете.
Человечность Соколова проявилась и в усыновлении сироты Ванюши.
Ведь и после гражданской войны Андрей женится на сироте, воспитанной в детском доме. Убитый горем при известии о гибели семьи, Соколов, получив весточку от сына, мечтает женить сына и жить при молодых, плотничать да внучат нянчить.
Жизненный подвиг Соколова длительный, а не разовый. Такой подвиг самый трудный. Андрей постоянно осознает ответственность за судьбу Родины.
В рассказе М. Шолохова освещены два аспекта войны: горе солдата, лишившегося крова и семьи, и мужество солдата в немецком плену. Испытания не сломили Соколова. Оптимизм героя рассказа оставляет глубокий след в душе читателя на всю жизнь и служит нравственным примером.
По рассказу Шолохова режиссером С. Бондарчуком (он же и исполнитель главной роли) был поставлен прекрасный фильм.

Весна. Верхний Дон. Рассказчик с товарищем ехал на бричке, запряжённой двумя лошадьми, в станицу Букановскую. Ехать было трудно - снег начал таять, грязь непролазная. А тут возле хутора Моховского река Еланка. Мелкая летом, сейчас разлилась на целый километр. Вместе с неизвестно откуда взявшимся шофёром рассказчик переплывает реку на какой-то полуразвалившейся лодке. Шофёр подогнал к реке стоявший в сарае автомобиль марки Виллис, сел в лодку и отправился обратно. Обещал вернуться через два часа.

Рассказчик присел на поваленный плетень и хотел было закурить - но сигареты намокли во время переправы. Так бы и скучать ему два часа в тишине, одиночестве, без еды, воды, выпивки и курева - как подошёл к нему мужчина с ребёнком, поздоровался. Мужчина (это и был главный герой дальнейшего повествования Андрей Соколов) принял рассказчика за шофёра - из-за стоявшего рядом автомобиля и подошёл пообщаться с коллегой: он сам был шофёром, только на грузовой машине. Рассказчик не стал расстраивать собеседника, раскрывая подлинную свою профессию (так и оставшуюся неизвестной для читателя) и соврал, что ждёт начальство.

Соколов ответил, что не торопится, а перекурить охота. В одиночестве курить скучно. Увидев разложенные для просушки сигареты, он угостил рассказчика собственным табаком.

Закурили они, разговорились. Рассказчику неловко было из-за мелкого обмана, поэтому он больше слушал, а говорил Соколов.

Довоенная жизнь Соколова

Поначалу жизнь моя была обыкновенная. Сам я уроженец Воронежской губернии, с тысяча девятьсотого года рождения. В гражданскую войну был в Красной Армии, в дивизии Киквидзе. В голодный двадцать второй год подался на Кубань, ишачить на кулаков, потому и уцелел. А отец с матерью и сестрёнкой дома померли от голода. Остался один. Родни - хоть шаром покати, - нигде, никого, ни одной души. Ну, через год вернулся с Кубани, хатёнку продал, поехал в Воронеж. Поначалу работал в плотницкой артели, потом пошёл на завод, выучился на слесаря. Вскорости женился. Жена воспитывалась в детском доме. Сиротка. Хорошая попалась мне девка! Смирная весёлая, угодливая и умница, не мне чета. Она с детства узнала, почём фунт лиха стоит, может, это и сказалось на её характере. Со стороны глядеть - не так уж она была из себя видная, но ведь я-то не со стороны на неё глядел, а в упор. И не было для меня красивее и желанней её, не было на свете и не будет!

Придёшь с работы усталый, а иной раз и злой, как черт. Нет, на грубое слово она тебе не нагрубит в ответ. Ласковая, тихая, не знает, где тебя усадить, бьётся, чтобы и при малом достатке сладкий кусок тебе сготовить. Смотришь на неё и отходишь сердцем, а спустя немного обнимешь её, скажешь: «Прости, милая Иринка, нахамил я тебе. Понимаешь, с работой у меня нынче не заладилось». И опять у нас мир, и у меня покой на душе.

Дальше рассказывал опять таки про жену, как она его любила и не упрекала даже тогда, когда приходилось выпить лишнего с товарищами. Но вскоре родились у них дети - сын, а потом - две дочери. Тогда с выпивками было покончено - разве что кружку пива в выходной себе позволял.

В 1929 увлекли его машины. Стал он шофёром грузовика. Жил себе поживал да добра наживал. А тут - война.

Война и пленение

На фронт провожала его вся семья. Дети держали себя в руках, но жена очень расстроилась - в последний раз мол видимся, Андрюша… В общем и так тошно, а тут ещё и жена заживо хоронит. В расстроенных чувствах уехал на фронт.

На войне он тоже был шофёром. Дважды легко ранили.

В мае 1942 года оказался под Лозовеньками. Немцы шли в наступление, а он вызвался на передний край везти боеприпасы нашей артиллерийской батарее. Боеприпасы не довёз - снаряд упал совсем близко, взрывной волной перевернуло машину. Соколов потерял сознание. Когда очнулся - понял, что находится в тылу врага: бой гремел где-то сзади, а мимо шли танки. Притворился мёртвым. Когда решил, что все прошли - голову приподнял, увидел идущих прямо к нему шестерых фашистов с автоматами. Спрятаться было негде, поэтому решил умереть достойно - встал, хотя еле мог стоять на ногах - и смотрел на них. Один из солдат хотел застрелить его - но другой удержал. Сняли с Соколова сапоги и отправили пешком на запад.

Через некоторое время догнала еле шедшего Соколова колонна пленных из той же дивизии, что он сам. С ними шёл дальше.

Ночевали в церкви. За ночь случилось 3 заслуживающих внимания события:

а) Некий человек, представившийся как военврач, вправил Соколову вывихнутую во время падения из грузовика руку.

б) Соколов спас от смерти незнакомого ему взводного, которого как коммуниста собирался выдать фашистам сослуживец Крыжнев. Соколов задушил предателя.

в) Фашисты застрелили верующего, который надоедал им просьбами выпустить из церкви для визита в туалет.

На следующее утро стали спрашивать - кто командир, комиссар, коммунист. Предателей не оказалось, поэтому коммунисты, комиссары и командиры остались живы. Расстреляли еврея (возможно, это был военврач - по крайней мере, в фильме дело так представлено) и троих русских, похожих на евреев. Погнали пленных дальше на запад.

Всю дорогу до Познани Соколов думал о побеге. Наконец представился случай: пленных отправили копать могилы, охранники отвлеклись - он и дёрнул на восток. На четвёртые сутки догнали его фашисты с овчарками, собаки Соколова чуть не загрызли. Месяц его держали в карцере, потом отправили в Германию.

«Куда меня только не гоняли за два года плена! Половину Германии объехал за это время: и в Саксонии был, на силикатном заводе работал, и в Рурской области на шахте уголёк откатывал, и в Баварии на земляных работах горб наживал, и в Тюрингии побыл, и черт-те где только не пришлось по немецкой земле походить»

На волоске от смерти

В лагере Б-14 возле Дрездена работал Соколов и другие на каменном карьере. Угораздило его, вернувшись однажды после работы сказать, в бараке, среди других пленных: «Им по четыре кубометра выработки надо, а на могилу каждому из нас и одного кубометра через глаза хватит».

Кто-то донёс начальству об этих словах и вызвал его к себе комендант лагеря Мюллер. Мюллер русский язык знал отлично, так что общался с Соколовым без переводчика.

«Я окажу тебе великую честь, сейчас лично расстреляю тебя за эти слова. Здесь неудобно, пойдём во двор, там ты и распишешься». - «Воля ваша», - говорю ему. Он постоял, подумал, а потом кинул пистолет на стол и наливает полный стакан шнапса, кусочек хлеба взял, положил на него ломтик сала и все это подаёт мне и говорит: «Перед смертью выпей, русс Иван, за победу немецкого оружия».

Поставил я стакан на стол, закуску положил и говорю: «Благодарствую за угощение, но я непьющий». Он улыбается: «Не хочешь пить за нашу победу? В таком случае выпей за свою погибель». А что мне было терять? «За свою погибель и избавление от мук я выпью», - говорю ему. С тем взял стакан и в два глотка вылил его в себя, а закуску не тронул, вежливенько вытер губы ладонью и говорю: «Благодарствую за угощение. Я готов, герр комендант, пойдёмте, распишете меня».

Но он смотрит внимательно так и говорит: «Ты хоть закуси перед смертью». Я ему на это отвечаю: «Я после первого стакана не закусываю». Наливает он второй, подаёт мне. Выпил я и второй и опять же закуску не трогаю, на отвагу бью, думаю: «Хоть напьюсь перед тем, как во двор идти, с жизнью расставаться». Высоко поднял комендант свои белые брови, спрашивает: «Что же не закусываешь, русс Иван? Не стесняйся!» А я ему своё: «Извините, герр комендант, я и после второго стакана не привык закусывать». Надул он щеки, фыркнул, а потом как захохочет и сквозь смех что-то быстро говорит по-немецки: видно, переводит мои слова друзьям. Те тоже рассмеялись, стульями задвигали, поворачиваются ко мне мордами и уже, замечаю, как-то иначе на меня поглядывают, вроде помягче.

Наливает мне комендант третий стакан, а у самого руки трясутся от смеха. Этот стакан я выпил врастяжку, откусил маленький кусочек хлеба, остаток положил на стол. Захотелось мне им, проклятым, показать, что хотя я и с голоду пропадаю, но давиться их подачкой не собираюсь, что у меня есть своё, русское достоинство и гордость и что в скотину они меня не превратили, как ни старались.

После этого комендант стал серьёзный с виду, поправил у себя на груди два железных креста, вышел из-за стола безоружный и говорит: «Вот что, Соколов, ты - настоящий русский солдат. Ты храбрый солдат. Я - тоже солдат и уважаю достойных противников. Стрелять я тебя не буду. К тому же сегодня наши доблестные войска вышли к Волге и целиком овладели Сталинградом. Это для нас большая радость, а потому я великодушно дарю тебе жизнь. Ступай в свой блок, а это тебе за смелость», - и подаёт мне со стола небольшую буханку хлеба и кусок сала.

Харчи разделил Соколов со своими товарищами - всем поровну.

Освобождение из плена

В 1944 году Соколова определили шофёром. Возил он немецкого майора-инженера. Тот обращался с ним хорошо, иногда делился едой.

Утром двадцать девятого июня приказывает мой майор везти его за город, в направлении Тросницы. Там он руководил постройкой укреплений. Выехали.

По дороге Соколов оглушил майора, забрал пистолет и погнал машину прямиком туда, где земля гудит, где бой идёт.

Из блиндажа автоматчики выскочили, и я нарочно сбавил ход, чтобы они видели, что майор едет. Но они крик подняли, руками машут, мол, туда ехать нельзя, а я будто не понимаю, подкинул газку и пошёл на все восемьдесят. Пока они опомнились и начали бить из пулемётов по машине, а я уже на ничьей земле между воронками петляю не хуже зайца.

Тут немцы сзади бьют, а тут свои очертели, из автоматов мне навстречу строчат. В четырёх местах ветровое стекло пробили, радиатор пропороли пулями… Но вот уже лесок над озером, наши бегут к машине, а я вскочил в этот лесок, дверцу открыл, упал на землю и целую её, и дышать мне нечем…

Отправили Соколова в госпиталь подлечиться и подкормиться. В госпитале сразу написал письмо жене. Через две недели получил ответ от соседа Ивана Тимофеевича. В июне 1942 попала бомба в его дом, жена и обе дочери погибли. Сына дома не было. Узнав о гибели родных, он ушёл добровольцем на фронт.

Выписался Соколов из госпиталя, получил месячный отпуск. Через неделю добрался до Воронежа. Посмотрел на воронку на том месте, где был его дом - и в тот же день отправился на вокзал. Обратно в дивизию.

Сын Анатолий

Но месяца через три и мне блеснула радость, как солнышко из-за тучи: нашёлся Анатолий. Прислал письмо мне на фронт, видать, с другого фронта. Адрес мой узнал от соседа, Ивана Тимофеевича. Оказывается, попал он поначалу в артиллерийское училище; там-то и пригодились его таланты к математике. Через год с отличием закончил училище, пошёл на фронт и вот уже пишет, что получил звание капитана, командует батареей «сорокапяток», имеет шесть орденов и медали.

После войны

Андрея демобилизовали. Куда податься? В Воронеж ехать не хотел.

Вспомнил, что в Урюпинске живёт мой дружок, демобилизованный ещё зимою по ранению, - он когда-то приглашал меня к себе, - вспомнил и поехал в Урюпинск.

Приятель мой и жена его были бездетные, жили в собственном домике на краю города. Он хотя и имел инвалидность, но работал шофёром в автороте, устроился и я туда же. Поселился у приятеля, приютили они меня.

Возле чайной познакомился он с беспризорным мальчиком Ваней. Его мать погибла при авианалёте (во время эвакуации, вероятно), отец погиб на фронте. Однажды по дороге на элеватор Соколов взял с собой Ванюшку сказал ему, что он его отец. Мальчик поверил и очень обрадовался. Усыновил Ванюшку. Жена приятеля помогала смотреть за ребёнком.

Может, и жили бы мы с ним ещё с годик в Урюпинске, но в ноябре случился со мной грех: ехал по грязи, в одном хуторе машину мою занесло, а тут корова подвернулась, я и сбил её с ног. Ну, известное дело, бабы крик подняли, народ сбежался, и автоинспектор тут как тут. Отобрал у меня шофёрскую книжку, как я ни просил его смилостивиться. Корова поднялась, хвост задрала и пошла скакать по переулкам, а я книжки лишился. Зиму проработал плотником, а потом списался с одним приятелем, тоже сослуживцем, - он в вашей области, в Кашарском районе, работает шофёром, - и тот пригласил меня к себе. Пишет, что, мол, поработаешь полгода по плотницкой части, а там в нашей области выдадут тебе новую книжку. Вот мы с сынком и командируемся в Кашары походным порядком.

Да оно, как тебе сказать, и не случись у меня этой аварии с коровой, я все равно подался бы из Урюпинска. Тоска мне не даёт на одном месте долго засиживаться. Вот уже когда Ванюшка мой подрастёт и придётся определять его в школу, тогда, может, и я угомонюсь, осяду на одном месте

Тут пришла лодка и рассказчик распрощался со своим негаданым знакомым. И стал думать об услышанном рассказе.

Два осиротевших человека, две песчинки, заброшенные в чужие края военным ураганом невиданной силы… Что-то ждёт их впереди? И хотелось бы думать, что этот русский человек, человек несгибаемой воли, выдюжит и около отцовского плеча вырастет тот, который, повзрослев, сможет все вытерпеть, все преодолеть на своём пути, если к этому позовёт его Родина.

С тяжёлой грустью смотрел я им вслед… Может быть, все и обошлось бы благополучно при нашем расставании, но Ванюшка, отойдя несколько шагов и заплетая куцыми ножками, повернулся на ходу ко мне лицом, помахал розовой ручонкой. И вдруг словно мягкая, но когтистая лапа сжала мне сердце, и я поспешно отвернулся. Нет, не только во сне плачут пожилые, поседевшие за годы войны мужчины. Плачут они и наяву. Тут главное - уметь вовремя отвернуться. Тут самое главное - не ранить сердце ребёнка, чтобы он не увидел, как бежит по твоей щеке жгучая и скупая мужская слеза…

Краткое содержание «Судьба человека» Вариант 2

1. О произведении
2. Главные герои
3. Другие персонажи
4. Краткое содержание
5. Жизнь до войны
6. Военное время
7. Лагерные работы
8. Побег
9. В ожидании встречи с сыном
10. Послевоенное время
11. Заключение

Рассказ Михаила Шолохова «Судьба человека» был написан в 1956-1957 годах. Центральным героем данного произведения является русский шофер, участник Великой Отечественной войны - Андрей Соколов.

Рассказчик повстречался с главным героем и его приёмным сыном на берегу речки Еланки. В своем случайном собеседнике Соколов увидел «своего брата шофера». Закурив вместе с рассказчиком, он завел разговор о войне.

Вид собеседника сильно удивил писателя: сам Андрей был одет в грубо залатанную одежду, а вот вид мальчика в длиннополой куртке и сапожках никак не соответствовал образу его отца. Тогда Шолохов решил, что у собеседника плохая жена, которая заботится исключительно о ребенке, либо он и вовсе является вдовцом.

Неожиданно Соколов начал рассказывать о себе своему собеседнику, разговор начался каким-то ненавязчивым образом. Андрей рассказал о своей семье: жене Ирине, сыне Анатолии, дочках Настеньке и Олюшке.

Жизнь главного героя в повествовании показана в виде обычной жизни простого советского человека: работа - дом. Это мирное существование омрачило известие о войне.

Как и всех годных к служению в армии, на фронт мобилизовали и Андрея Соколова. С горечью в сердце вспоминал он момент расставания с семьей, жена все говорила о том, что они больше не увидятся и оказалась права. А сам Андрей, посчитав ее слова просто истеричной болтовней испуганной женщины, даже не принял их в расчет.

Андрей уехал на фронт, воевал на Украине. По воле рокового случая попал он в плен, перевозя снаряды. Вместе с пленными советскими солдатами их отвели в церковь для ночлега. Этой ночью Соколов спас от расправы взводного, молодого паренька, убив предателя Крыжнева.

Находясь в плену, Соколов постоянно в мыслях своих думал о побеге, что и предпринял однажды, трудясь в Познанском лагере. Однако слишком далеко уйти ему не удалось, немцы, настигнув пленного, преподали ему урок, едва не отдав на растерзание собакам, да и сами беспощадно избили Андрея.

Однажды Андрей высказался против тяжелой и трудной работы, которую заставляют делать фашисты военнопленных. На него донесли, а самого Соколова привели к коменданту лагеря Мюллера. Соколов решил, что смерть за ним пришла, он хотя и не хотел умирать, но мысленно стал прощаться с родными. Однако, благодаря своей отваге и мужеству, он не только остался в живых, но смог добыть пропитания в виде хлеба и сала своим товарищам.

Андрей никогда не забывал о побеге, несмотря на то, что первая попытка оказалась безуспешной. И удача улыбнулась ему. Соколов в качестве шофера попал в расположение немецкого инженера, который проектировал строительство дорог. Когда они прибыли в Полоцк на линию фронта, Андрей, предварительно добыв для себя немецкую форму, оглушил инженера и рванул на машине к передовой, к советским войскам.

Вначале его приняли за немца и хотели пленить в качестве «языка», однако вскоре всем стало известно, что советский солдат Соколов бежал из плена, Андрея приняли полковники и офицеры, располагающихся близ половецкой линии фронта частей.

Попав в госпиталь, Андрей решил сразу же сообщить родным, что он жив и здоров, а в ответ получил от соседа письмо, в котором тот писал о гибели жены и дочерей. Соколову вспомнился момент расставания с женой, как он оттолкнул ее тогда, ее белое лицо…

После выписки из госпиталя он поспешил посетить то место, где некогда стоял их дом. Несмотря на такую трагическую потерю, его сын Анатолий был жив. Но и сына живым Соколову не посчастливилось увидеть: в великий день Победы Анатолия убил снайпер.

Оставшись один, Андрей начал работать шофером в Урюпинске и начал ежедневно выпивать. Он, вероятно, и вовсе бы спился, но однажды он повстречал маленького оборвыша, который настолько покорил израненное болью сердце Соколова, что тот решил взять мальчика себе, назвавшись его отцом.

Лишившись из-за наезда на корову шоферской карточки, Андрей решает уехать вместе с сыном из насиженных мест в поисках новой лучшей жизни. В пути они и встречаются с рассказчиком.

Андрей Соколов - сильный и волевой человек, несмотря на все невзгоды судьбы, которые пришлись на него, он не упал духом, старался всеми силами изменить свою злую участь - вырваться из плена мучительной вины перед Ириной и детьми и встретиться с родными. Смерть семьи стала большим потрясением для этого человека, Андрей считал себя в ней косвенно виноватым, однако он не сломился и стал верной опорой для такого же потерянного, как и сам, мальчишке.

-Беда мне с этим пассажиром!




А отец выглядел иначе: прожженный в нескольких местах ватник был небрежно и грубо заштопан, латка на выношенных защитных штанах не пришита как следует, а скорее наживлена широкими, мужскими стежками. На нем были почти новые солдатские ботинки, но плотные шерстяные носки изъедены молью.

Помогите!
Выборочное изложение.Прочитайте отрывок из рассказа М.А.Шолохова "Судьба человека".Выберите материал на одну из тем:"Портрет мальчика и
мужчины","Отец","Сын".Озаглавьте свое изложение.Подчеркните в своем изложении причастия
Напишите,пожалуйста,своими слова,умоляю((

Если,что кто напишет это изложение со своими словами дам еще 80 баллов
Я увидел, как из-за крайних дворов хутора вышел на дорогу мужчина. Он вел за руку маленького мальчика, судя по росту-лет пяти-шести, не больше. Они устало брели по направлению к переправе, но, поравнявшись с машиной, повернули ко мне. Высокий, сутуловатый мужчина, подойдя вплотную, сказал пригулшенным баском: -Здорово, браток!
-Здравствуй.-Я пожал протянутую мне большую, черствую руку. Мужчина наклонился к мальчику, сказал:
-Поздоровайся с дядей, сынок. Он, видать, такой же шофер, как и твой папанька.
Глядя мне прямо в глаза светлыми, как небушко, глазами, чуть-чуть улыбаясь, мальчик смело протянул мне розовую холодную ручонку. Я легонько потряс ее, спросил:
-Что же это у тебя, старик, рука такая холодная? На дворе теплынь, а ты замерзаешь?
С трогательной детской доверчивостью мальчик прижался к моим коленям, удивленно приподнял белесые брови.
-Какой же я старик, дядя? Я вовсе мальчик, и я вовсе не замерзаю, а руки холодные-снежки катал потому что.
Сняв со спины тощий вещевой мешок, устало присаживаясь рядом со мной, отец сказал:
-Беда мне с этим пассажиром!
Он достал из кармана защитных летних штанов свернутый в трубку мальновый шелковый потертый кисет, развернул его, и я успел прочитать вышитую на уголке надпись: "Дорогому бойцу от ученицы 6-го класса Лебедянской средней школы".
Мы закурили крепчайшего самосада и долго молчали. Он положил на колени большие темные руки, сгорбился. Я сбоку взглянул на него, и мне стало что-то не по себе...
Видали вы когда-нибудь глаза, словно присыпанные пеплом, наполненные такой неизбывной смертной тоской, что в них трудно смотреть? Вот такие глаза были у моего случайного собеседника.
Украдкой рассматривая отца и сынишку, я с удивлением отметил про себя одно, странное, на мой взгляд, обстоятельство. Мальчик был одет просто, но добротно, и то, как сидела на нем подбитая легкой, поношенной цигейкой длиннополая курточка, и то, что крохотные сапожки были сшиты с расчетом надевать их на шерстяной носок, и очень искусный шов на разорванном когда-то рукаве курточки-все выдавало женскую заботу, умелые материнские руки.
А отец выглядел иначе: прожженный в нескольких местах ватник был небрежно и грубо заштопан, латка на выношенных защитных штанах не пришита как следует, а скорее наживлена широкими, мужскими стежками. На нем были почти новые солдатские ботинки, но плотные шерстяные носки изъедены молью.

Дети прибежали домой и, перебивая друг друга, стали рассказывать о своём открытии:

Мама, мы нашли странный цветок!

Он растёт за домом, около клёна с красными листьями.

Мы не знаем его названия. Белое колесико с жёлтой сердцевинкой. Он похож на маленькое солнце с белыми лучами. Ты не знаешь, что это за цветок?

И они зашагали к клёну с красными листьями. Присели на корточки и стали разглядывать цветок, неожиданно распустившийся в саду. Цветок действительно был похож на белое колёсико с жёлтой сердцевинкой, но и на солнце с белыми лучами тоже.

Значит, не ты посадила его? - сказали дети, и в голосе их прозвучало разочарование. Они стали ждать отца.

Когда отец вернулся с работы, оказалось, что никаких цветов он не сажал. Он долго рассматривал незнакомое растение. Измерил рост стебля и диаметр колесика. Все тщательно записал в книжечку и наконец сфотографировал открытие своих детей. А дети терпеливо ждали, что скажет отец.

Вероятно, семечко этого цветка занесло ветром из жарких стран, где растет
много экзотических цветов.

Приходили соседи, разглядывали таинственного новосёла. Одни говорили, что в природе появился новый вид. Другие не исключали, что цветок - инопланетянин, семечко занесло на Землю потоком космических частиц. Третьи глубокомысленно молчали. Но никого цветок не оставил равнодушным.

И тогда вспомнили о бабушке. Бабушке было сто лет. Она жила в том далёком времени, о котором люди знают только по книгам.

Бабушка долго смотрела на цветок и молчала. Потом сняла очки, словно они мешали ей рассмотреть удивительное растение, и дети заметили на глазах у бабушки слёзы.

Это ромашка, - тихо сказала бабушка,

Ро - маш - ка, - по слогам повторили дети. – Мы никогда не слышали про ромашку. Она из Африки или Австралии?

Она из моего детства. Когда-то давно ромашек было очень много. Они покрывали поля, пригорки, росли в лесах и на берегах рек. Людям казалось, что выпал снег. Тёплый летний снег. Мы из ромашек плели венки. Когда я провожала дедушку на войну, то подарила ему ромашки. Белое колесико с жёлтой сердцевинкой встречало человека весной и катилось рядом с ним до осени. От детства до старости человеку светило маленькое солнце с белыми
лучами. А потом ромашек становилось всё меньше. Их безжалостно срывали, каждый, кто проходил мимо.

Зачем? – четыре непонимающих глаза смотрели на бабушку, а она молчала, не знала, что ответить. Потом покачала головой:

Срывали просто так.

Бабушка опустилась на траву и низко наклонилась к ромашке. Потом посмотрела на детей внимательно, и глаза её стали сухими:

Мы виноваты перед вами, дети! Не уберегли ромашку. Самый родной цветок нашей земли не уберегли, и он стал для вас чужим, как инопланетянин.

мужчины","Отец","Сын".Озаглавьте свое изложение.Подчеркните в своем изложении причастия
Я увидел, как из-за крайних дворов хутора вышел на дорогу мужчина. Он вел за руку маленького мальчика, судя по росту-лет пяти-шести, не больше. Они устало брели по направлению к переправе, но, поравнявшись с машиной, повернули ко мне. Высокий, сутуловатый мужчина, подойдя вплотную, сказал пригулшенным баском: -Здорово, браток!







-Беда мне с этим пассажиром!




А отец выглядел иначе: прожженный в нескольких местах ватник был небрежно и грубо заштопан, латка на выношенных защитных штанах не пришита как следует, а скорее наживлена широкими, мужскими стежками. На нем были почти новые солдатские ботинки, но плотные шерстяные носки изъедены молью.

Подчеркните в своем изложении причастия.

Я увидел, как из-за крайних дворов хутора вышел на дорогу мужчина. Он вел за руку маленького мальчика, судя по росту-лет пяти-шести, не больше. Они устало брели по направлению к переправе, но, поравнявшись с машиной, повернули ко мне. Высокий, сутуловатый мужчина, подойдя вплотную, сказал пригулшенным баском:

Здорово, браток!

Здравствуй.-Я пожал протянутую мне большую, черствую руку. Мужчина наклонился к мальчику, сказал:

Поздоровайся с дядей, сынок. Он, видать, такой же шофер, как и твой папанька.

Глядя мне прямо в глаза светлыми, как небушко, глазами, чуть-чуть улыбаясь, мальчик смело протянул мне розовую холодную ручонку. Я легонько потряс ее, спросил:

Что же это у тебя, старик, рука такая холодная? На дворе теплынь, а ты замерзаешь?

С трогательной детской доверчивостью мальчик прижался к моим коленям, удивленно приподнял белесые брови.

Какой же я старик, дядя? Я вовсе мальчик, и я вовсе не замерзаю, а руки холодные-снежки катал потому что.

Сняв со спины тощий вещевой мешок, устало присаживаясь рядом со мной, отец сказал:

Беда мне с этим пассажиром!

Он достал из кармана защитных летних штанов свернутый в трубку мальновый шелковый потертый кисет, развернул его, и я успел прочитать вышитую на уголке надпись: "Дорогому бойцу от ученицы 6-го класса Лебедянской средней школы".

Мы закурили крепчайшего самосада и долго молчали. Он положил на колени большие темные руки, сгорбился. Я сбоку взглянул на него, и мне стало что-то не по себе...

Видали вы когда-нибудь глаза, словно присыпанные пеплом, наполненные такой неизбывной смертной тоской, что в них трудно смотреть? Вот такие глаза были у моего случайного собеседника.

Украдкой рассматривая отца и сынишку, я с удивлением отметил про себя одно, странное, на мой взгляд, обстоятельство. Мальчик был одет просто, но добротно, и то, как сидела на нем подбитая легкой, поношенной цигейкой длиннополая курточка, и то, что крохотные сапожки были сшиты с расчетом надевать их на шерстяной носок, и очень искусный шов на разорванном когда-то рукаве курточки-все выдавало женскую заботу, умелые материнские руки.

А отец выглядел иначе: прожженный в нескольких местах ватник был небрежно и грубо заштопан, латка на выношенных защитных штанах не пришита как следует, а скорее наживлена широкими, мужскими стежками. На нем были почти новые солдатские ботинки, но плотные шерстяные носки изъедены молью.