Олег Кулик: «Любовью занимаюсь на велосипедах. Собакиада олега кулика Олег кулик вжился в образ

К веранде на «Винзаводе», где назначена встреча, Олег Кулик лихо подъезжает на маленьком велосипеде и, забежав в кафе, немедленно начинает говорить.

– Привет! Уже много лет я езжу на велосипеде по самому неудобному городу. Я враг машин! В гробу приятней лежать, чем сидеть в машине – в любой! А лошади, женщины, велосипеды – это пожалуйста.

– А если вам нужно выехать куда-нибудь за город? Скачете на лошади?

– Я принимаю море пилюль, ложусь на заднее сиденье, привязываю себя – и, трясясь, жду, когда меня очень медленно доставят до места. Да, иногда это необходимость, как посещение зубного врача. Но вы же не станете лечить зубы без анестезии?

– Не стану.

– Вот! Но я никого не призываю отказаться от машин. Нравится вам ездить в консервных коробках – пожалуйста. Кто-то делает себе пирсинг, кто-то отрезает себе ноги с удовольствием, кто-то занимается любовью с колючими растениями. Ради бога! Я всего этого делать не буду, это мой выбор. Я могу жить только на природе, не в городах. Люди считают, что плохо быть в тюрьме. Ну а где вы находитесь сейчас? Плохо быть на раскаленном камне, летящем сквозь открытый космос. Ну а где вы? Люди находятся в аду.

– А вы в раю?

– Не в раю и не в аду. Я исследователь – каждый день в новом месте.

– Давайте попробуем поговорить на тему, ради которой сегодня собрались. В какой форме вы примете участие в фестивале «Форма»?

– Два варианта: в активной или пассивной. Я был уверен, что буду, как всегда, в активной. Но в последний момент вдруг решил использовать богов в человеческом обличии – некрасивых брошенных полных женщин. Именно им достанется активная роль.

– Так, погодите, еще раз. Некрасивых брошенных полных женщин?

– Да! Бог выглядит именно так, как говорил Селинджер.

– Сколько их будет?

– Кажется, шесть.

– Кажется? Вы их видели?

– Да, в интернете.

– В тиндере?

– Нет, мне просто присылали портреты. К сожалению, там попадалось слишком много красивых. И явно не все брошенные. С такими работать трудно, это явно люди порочные.

– А почему было не взять мужчин?

– Я бы хотел, чтобы были и мужчины, но, к сожалению, некрасивых брошенных толстых немолодых мужчин совсем нет. Они сразу умирают – не выдерживают такого счастья.

– Да, увы. Итак, полдюжины некрасивых полных брошенных женщин. Что они будут делать?

– Разбитые на пары, они будут как-то взаимодействовать друг с другом.

– А вы?

– А я буду сверху с несколькими флаконами краски, которой буду их поливать. Я сначала выбрал грубые цвета, но в итоге решил взять нежные.

– Женщины будут обнажены?

– Надеюсь, нет. Я не настолько радикал, чтобы наслаждаться наготой некрасивых брошенных полных женщин. Но посмотрим! На самом деле, учитывая, что действо будет происходить на холсте, хорошо бы, чтобы с них что-то свисало, что-то телепалось и болталось.

– Всегда хорошо, когда что-то свисает.

– Да, и болтается. Особенно у некрасивой полной брошенной женщины.

– Отличная идея – повторять эту формулу бесконечно.

– Это как молитва – имя бога надо повторять часто.

–** Я даже и не знаю, надо ли спрашивать, что вы вкладываете в эту работу.**

– Вы поймите, то, что я вкладываю, может никак не соответствовать тому, что в итоге произойдет. Но, если вы хотите: это работа о спонтанности человеческого тела, непредсказуемости движений, которые переходят в вечный материал.

– Когда говорят об Олеге Кулике, вечно вспоминают человека-собаку. А на ваш взгляд, какая ваша главная работа?

– Отвечу банально – моя последняя. Я леплю керамический портрет Анатолия Осмоловского, сидящего на Маяковском (речь про известный перформанс 1993 года, когда художник Осмоловский вскарабкался на памятник Владимиру Маяковскому на Триумфальной площади. – Прим. GQ ). Тогда и Толик был худ, и Маяковский был символом революции. Но прошли годы. Никакой революции нету, Осмоловский пополнел, ездит в джипе, охотится из него на пигмеев. Маяковский сегодня – просто мудак, который доставал паспорт из всех штанов, а потом пустил себе пулю в лоб. Понятно, что он полный банкрот. Поэтому у меня он в виде голого фитнес-идола, на плече которого сидит жирный кусок говна, который высрали голуби свободы в борьбе за коммунизм. Но это сделано с большим мастерством! Ну какая собака? Выбежал, штаны снял и убежал. А тут сидишь годами!

– Арт-группа «Война», участников которой вы называли своими учениками, распалась. Петра Павленского задержали в Париже (художник поджег в прошлом году дверь Банка Франции). Вы уже давно не кусали людей на улицах. Что происходит с радикальным искусством? Оно умирает? Оно вообще кому-то нужно сегодня?

– Не знаю, нужно оно или нет, я этим не занимаюсь. А радикальное искусство никуда не делось – Петя Павленский продолжает свой перформанс. Это только вам кажется, что его задержали – на самом деле, он никуда не убегал, потому что все это заранее продумал. Почему его до сих пор не судили? Потому что никто не понимает, что с ним делать. Все это один перформанс, который был начат нами в 1991 году – и все время кто-то подхватывал знамя. Сейчас это Павленский.

– Когда вам было интереснее творить: сейчас или в 1990-е?

– Да мне всегда интересно. Я стал художником в 9 месяцев. Знаете, что такое бедная советская жизнь? В 1962 году папа принес красивый новый струганый стол – и строго-настрого запретил его трогать, пока не покроет лаком. Легли спать. А ночью я встал, нашел где-то зеленку – и нарисовал на столе картину о том, как люблю маму. И когда наутро родители это увидели, у них на лицах было такое выражение, там было столько эмоций! Я понял, что отныне хочу вызывать у людей именно такие чувства.

– Скоро мир, конечно, начнет захлебываться в виртуальности. Но я уверен, что в цифровую эру все физическое, тактильное, чувственное станет особенно ценным. Простая жизнь, обычное попукивание в туалете, запах пота станут искусством. Живой человек – это такая редкость уже сейчас. Бездарная культура выгоняла все, капризное, случайное, бессистемное; она утверждала, что человек должен быть сильный, твердый, уверенный. Холодные руки, мертвые глаза, толстая жопа. Это все в цифровую эру останется роботам! А мы будем дурачиться.

«Теннисистка»

– Вы помните самую дикую реакцию на ваши работы? Что, например, сказала Анна Курникова, когда увидела «Теннисистку» (гиперреалистичную скульптуру работы Олега Кулика, имеющую несомненное сходство с Курниковой. – Прим. GQ )?

– Курникова наслала на меня в Париже своего прыщавого певца (речь, вероятно, про Энрике Иглесиаса, с которым Курникова встречалась. – Прим. GQ ). Мы случайно повстречались в отеле, где я был с русским олигархом Димой. Курникова с певцом шли в туалет, а мы как раз выходили. Они подскочили ко мне. Она кричит: как ты смел? Этот испанец хотел по морде мне заехать. Но олигарх Дима – хоть и пьяный, но каратист. Как двинул певца ногой, тот через весь лобби полетел.

**– Чем вы сейчас зарабатываете? **

– Чем и всегда – языком.

– Какая из ваших работа была продана за самые большие деньги?

– «Оранжерейная пара». Купил ее один косметический магнат.

– Какого примерно порядка сумму он заплатил?

– Ну, на эти деньги можно купить мастерскую в Берлине, как у Кирилла Серебренникова.

– В 2004 году вы говорили, что не занимаетесь производством этнографических ценностей – расписных горшков и шкатулок, – а участвуете в большом процессе, результатов которого еще никто не знает. Прошло 14 лет. Когда мы дождемся результатов?

– Я вам о них расскажу на следующий же день после своей смерти. (Хохочет.)

Олег Борисович Кулик родился в 1961 году в Киеве. Учился в художественной школе, профессию получал в Киевском геологоразведочном техникуме. После учебы Олег начал работать в геологоразведочных экспедициях, с которыми побывал в Тюменской области и на Камчатке, однако позднее он радикально пересмотрел и изменил всю свою жизнь, посвятив ее искусству. Так, в конце 1980-х Кулик предпочел оставить городскую жизнь и поселился в деревне, выбрав для себя деревню Конопаты в Тверской области. Первоначально он собирался заниматься литературой, однако несколько встреч с творческими людьми, которые произошли прямо в провинциальной глубинке, изменили его решение. Теперь Кулик решил и даже начал заниматься изобразительным искусством.

Очень скоро он представил свои первые скульптуры, начав с бронзовых, и постепенно расширив свое творчество до плексигласа и прочих материалов.

Со временем имя Олега Кулика стало звучать все громче – его работы, а особенно перформансы в 1990-х наделали немало шуму. Несколько скандальная слава, впрочем, никаким образом не повредила самому художнику – сегодня его знают как одного из самых эпатажных артистов, его даже называли "главным провокатором от русского искусства".

Известно, что Олег всегда говорил о своей любви к животным, к теме животных он много обращался и в своем творчестве, а особенно прославился он своим очень неоднозначным перформансом, где сам Олег изображал собаку. Так, он преображался в сторожевого пса, причем пса весьма агрессивного. Раздевшись донага, Олег прямо на улицах опускался на четвереньки и, удерживаемый лишь цепью, "бросался" на людей. Говорить о том, насколько неоднозначно выглядели подобные перформансы, не приходится – все понятно итак, достаточно лишь представить голого человека на цепи посреди улицы. Поохраняв в образе собаки вход возле одной из московских галерей, Кулик съездил со своим необычным перформансом и в Европу, где его, так же как и в России, поняли не все.

Как бы ни было, образ был довольно сильным – голый мужчина, агрессивный как цепной кобель, который бросается без разбору на всех. Этот перформанс длился около получаса, Олег входил в роль прекрасно – лаял, рычал, рвался на цепи, обнюхивал прохожих и даже поднимал ногу на угол дома.

Свои неоднозначные перформансы с человеком-собакой Кулик показывал в разных местах Европы несколько лет, а позднее он все же отошел от этого образа и начал другие проекты.

Олег – непременный участник крупнейших европейских выставок и биеналле, а также организатор двух арт-групп под названиями "Война" и "Бомбилы".

Сегодня Кулик живет и работает в Москве, в образе человека-собаки он больше не предстает, предпочитая работать в менее эпатажном стиле.

Лучшие дня

Художник рассказал, что обрел к 55 годам

Стало модно предлагать в президенты деятелей культуры: киношника Михалкова, писателя Мединского, а почему не художника Олега Кулика? Опыт у него есть: в 90-е он баллотировался на пост руководителя страны от партии животных, но не прошел: избирком не принял подписные листы с приклеенными мухами, тараканами и отпечатками кошачьих лапок. Тогда же кидался собакой на прохожих в Москве, Цюрихе, Стокгольме, Нью-Йорке - акции принесли ему всемирную известность. Сегодня этот бунтарь со стажем - прилежный семьянин: моет окна и полы, готовит, водит пятилетнюю дочку Фросю в сад, встречает жену Анастасию с работы. Впрочем, и от дел художественных не отходит.

Вчера художнику исполнилось 55. «МК» поздравил мастера у него дома.

Олег Кулик

Квартира Олега Кулика, что в двух шагах от «Винзавода», сама по себе тотальная инсталляция. Здесь соседствуют буддистские символы и православные иконы, фотографии обнаженного художника в образе «человека-собаки» и семейные снимки, детские куклы и незаконченная скульптура Петра Павленского, автора провокационных зрелищ: зашивание рта, прибивание своего мужского достоинства к брусчатке Красной площади и поджог двери ФСБ… Краше всего кабинет мастера - он в розовых тонах. Олег объясняет, что прежде стены были ярко-красными, но теперь в угоду любимой дочурке ядовитый цвет в прошлом. Здесь и устраиваемся для беседы.

Боюсь людей, которые ходят по диагонали

Недавно в интервью вы сказали, что после появления дочери с вас слетели неопределенность и дурь, вы поняли, каким эгоистом были. Кто сегодня Олег Кулик?

Обыкновенный человек, которого заботят простые вещи: как спала дочь, какое настроение у жены, как дела в садике, где достать натуральные продукты. А раньше переживал, если меня не пригласили на престижную выставку. Как художник я начал жить для себя, а как человек - для близких. Первая моя семья была творческой. Мы договаривались с Милочкой Бредихиной не париться по поводу быта. Мила глубоко погружалась в обсуждение моих творческих планов: выставок, работ, интервью. Сегодня жизнь для меня стала важнее искусства, как у Льва Толстого. Ушла болезненная зависть к талантливым людям.

- Кому вы завидовали?

Леонардо да Винчи. Меня раздражало, что он много работал, изобретал и при этом хорошо выглядел. Я был в шоке, когда узнал, что он родился со мной в один день. Сегодня я понимаю Леонардо: его нежелание пахать, интерес к наблюдению, экспериментам.

Человек-собака 22 года назад

Существует пропасть между Куликом, который 22 года назад боялся выйти из галереи Гельмана и совершить свой первый перформанс, и всемирно известным Куликом, который способен поставить оперу Монтеверди на парижских подмостках. Или они гармонично сосуществуют в одном человеке?

Тот Кулик умер. Я не отказываюсь от него. Но если бы сегодня страшный Гельман пнул меня, как собаку, и сказал идти всех кусать - я бы спокойно вышел обнаженным на улицу, без испуга. Однако если страха нет, то нет напряжения, без которого не будет фурора. Я хотел этой акцией завершить свою творческую карьеру. Ведь к 30 годам у меня не сложилось своего стиля. Честно было уйти. Но вышло, что эта выходка стала началом моей карьеры.

- Чего вы боитесь?

Людей, которые ходят по диагонали. Езжу на велосипеде, встречаю сволочей, расхаживающих не по прямой. Что у человека в мозгах, когда он в общем потоке идет поперек? Таких нужно ставить на учет в больничку.

- После городской реформы жизнь велосипедиста улучшилась?

Я больше всех благодарен за это преобразование, поскольку езжу только на велосипеде. Кланяюсь (встает и кланяется) мэру за то, что снес вонючие палатки, где работали странные рожи. Все орут, что сделали это не по закону. А построили по закону? Раньше велосипедисты катались по замызганному асфальту, теперь же по красивой широкой плитке.

- Лет 10 назад вы увлеклись медитацией и отправились в Тибет. Как это изменило вашу жизнь?

Я перестал быть собакой. Хотел остаться в Тибете, но он меня не принял. Монахи посоветовали наслаждаться обыденной жизнью в ненавистном мне мегаполисе. Люблю только деревню, лошадей, женщин и велосипеды. Последних у меня десять, даже любовью на них занимаюсь.

Вы живете искусством: постоянно творите, жена Анастасия работает на «Винзаводе». Как творческая атмосфера сказывается на дочери?

Мы с женой творческие, а Фрося - прагматичная. Ей приходится выживать. Утром сказала мне: «Художником быть хорошо, но я буду полицейским, это важнее. Надо следить, чтобы не воровали сумочки. Иногда можно самой залезть в чужую сумочку». Я удивился словам пятилетней девочки. Потом вспомнил, что история с сумочками из «Пеппи Длинный чулок».

Олег с фотографиями жены Анастасии и дочки Фроси

- Чем занимаетесь с Фросей?

Лепим. Недавно закончили большую композицию маленьких принцесс пуссирайтиков. К скульптуре я вернулся из-за дочки, чтобы развивать ей мелкую моторику. Ходим в музеи: Льва Толстого, Гараж и Третьяковку. В Пушкинский не заходим: там голые мужики - неприлично.

- Сейчас бы решились на эксперименты с риском для жизни?

Нет. Мне достаточно сизифова труда. Каждое утро встаю в 6 утра, хожу в мастерскую, отвожу дочь в садик, забираю, стираю белье, готовлю, вечером встречаю жену с работы. Настенька редко берется за хозяйство. Она - девушка воздушная, не марает себя приземленными вещами. Я люблю ее выражение лица, когда она делает что-нибудь по дому, как будто ангел спускается в ад. В нашей семье я - бывалый, Фрося - тертый калач, а Настенька - просто ребенок.

- Вы счастливы?

Со стороны виднее. Мне хорошо. Засыпаю с дочкой: у нее потная головка, вокруг все светится. Встаю выключить свет и понимаю, что лампы потушены. Это состояние души такое, когда вокруг светло.

Я хотел быть Шиловым, а стал черт знает кем

- Сегодня вам ближе работа куратора или художника?

Преклоняюсь перед кураторами. Сам я человек не святой, поэтому больше этим заниматься не хочу. На меня сильно влияет чужое мнение. Прежде чем взяться за проект как куратор, надо понять, что ты сделал сам. А я до сих пор не знаю. Ведь даже «человека-собаку» не могу присвоить: до меня множество людей, включая Диогена и прочих киников, хулиганили в образе пса.

В эссе «Кулик и тошнота» Александр Раппопорт сравнил вас с муравьем, а ваше дело - с тошнотой. Как реагируете на критику?

В юности я ухаживал за девушкой. Когда дело дошло до первого поцелуя, она сказала, что я всего лишь прикольный, со мной весело, но не более. У меня был шок: меня не хотят. Думал повеситься. Спустя годы начал принимать себя таким, какой есть. К критике отношусь так же, как теперь к той девушке: прислушиваюсь, но ничего не меняю. Если б я следовал их советам - превратился бы в традиционного художника. Кстати, когда-то я хотел быть Шиловым, а стал черт знает кем.

- Сначала собакой, потом человеком.

Сейчас начался непонятный ажиотаж вокруг моего «человека-собаки». Его фотографии требуют во все «альгемайне цайтунги» (газеты), на днях Центр Помпиду купил несколько кадров для предстоящей выставки. В доведенном до отчаяния существе Запад видит Россию. Если 20 лет назад они считали его утрированным проектом, то сейчас называют того несчастного - идеальным портретом целой империи. Мне неприятно, что «человека-собаку» связывают с моей прекрасной родиной.

- Вы родились в Киеве. Украина считает вас украинским художником, Россия - русским. А вы?

У добермана не бывает национальности. Я не русский и не украинец, я - человек. В 1981 году уехал из Киева со словами: «Украина - неполноценное государство, оно развалится, а Крым должен принадлежать России». К сожалению, так и получилось.

Кулик заканчивает скульптуру Павленского

У вас был проект с Владимиром Сорокиным «В глубь России». Он - писатель, но известен и как художник. Вы - художник, но и литератор.

Современная позиция творческого человека- реализоваться во многих жанрах. Она пришла от Вагнера, который соединял все виды искусства и подчинял замыслу творца.

- Что сейчас читаете?

Роман «1926 год» Ганса Ульриха Гумбрехта. Книги Пелевина всегда у меня на столе. Мы дружим с Витей, он посвятил мне несколько романов.

- В театр ходите?

Редко, в основном к Серебренникову и Богомолову. Лучшим режиссером считаю Роберта Уилсона. Он пришел к удивительному минимализму. На сцене почти ничего не происходит, мало декораций, немного света, вбросы странных вставок и абсурдных фраз, а при этом улавливаешь сумасшедшую внутреннюю динамику постановки. Его театр - как ожерелье: на нить нанизываются бусины, возникает цельный образ.

Весь мир повернулся к консерватизму

После вашей собаки Лужков обещал почистить улицы от голых, но словами дело и кончилось. Нынешняя власть - серьезнее. Так Павленский, по-вашему, - герой или преступник?

Петя - великий художник, новатор. Ну поджег дверь - не человека же. Это смело, прямо как написать про вора-олигарха, который не платит налоги. Петя находит болезненную точку и делает в нее укол, причем художественно: продумывает цвет, свет, композицию, ракурс. Вдохновляется эмоцией от события, а не от проделок знаменитых акционистов. Это новое слово, которое способно пригвоздить. Я видел, как полицейский на Красной площади не мог сдвинуться с места.

В вашем Фейсбуке есть фотография рисующего Путина с надписью: «В.В. - сегодня художник №1, так как при полном государственном раздрае рисует самые жизнерадостные картины».

Он делает это настолько убедительно, что его персонажи начали жить наяву. Вспоминается министр культуры. Я впервые увидел Мединского на питерском культурном форуме и сказал: «Ой, какой маленький, человека в нем нет». Его охранники аж опешили. Нежное существо на пост поставили страшные дяди. У нашей страны большой потенциал. Война на всех фронтах, экономику обрезали, зарплаты сократили, а в культуре чинуши, как пишут СМИ, воруют миллиардами. Их можно понять: жить надо - вот и воруют.

В 1990-е художникам дали свободу. Они начали открывать площадки актуального искусства. Сегодня эти места становятся менее популярными или закрываются совсем. Вы предвидели такое?

В августе 1991-го на московской кухне семь художников-негодяев (Осмоловский, Гусаров, Бренер, Мавроматти…) сетовали на отсутствие институций. Тогда я и Бренер призвали их творить на улицах, и началось… Кстати, именно «МК» был первой газетой, поддержавшей нас. Целые полосы отдавали под наши перформансы. Мы сделали - кот наплакал: укусили дядьку за попу, а о нас все узнали. Сегодня история повторяется. Площадок современного искусства мало, но лучшие все равно останутся, даже без поддержки власти.

- Власть поддерживает традиционное искусство. Сумасшедшие очереди стояли на Серова.

Весь мир повернулся к консерватизму. Людям надоел разброд, хочется чего-то устоявшегося: религии, семьи, дома, классического искусства. Серов с парадными портретами пришелся ко двору. Узнаваемые человеческие черты он поместил в прочную раму. Смотришь на них, взбудораженный, и успокаиваешься.

- Через 100 лет на Кулика будут стоять очереди?

Вряд ли. Мне нравится современное искусство тем, что оно не вечное, делается из материалов, не выдерживающих десятилетий, тем более столетий. Надо уметь наслаждаться настоящим - в этом и есть смысл жизни.

Олег Кулик — одна из самых сложных и одновременно предельно понятных фигур художественной сцены 1990-х. Его творческая философия была проста, безыскусна и рассчитана на понимание любого — даже самого неподготовленного — зрителя. Позже, в нулевые, когда Кулик отошел от акционизма и занялся производством дорогостоящих спектакулярных работ, критики не раз намекали на то, что он превратился в коммерческого художника, символический капитал которого построен на художественной прямолинейности и популизме, и с ностальгией вспоминали перформансы зоофренического цикла. Действительно, родившийся 23 ноября 1994 года образ взбесившейся собаки был настолько ярок, что фамилию Кулик даже сегодня (через 20 лет после начала «собачьего цикла» и через 16 после его завершения) знают люди, никогда не интересовавшиеся современным искусством. После перевоплощения в «бешеного пса» Кулик, которого до 1994 года знали не столько как художника, сколько как экспозиционера галереи «Риджина», занимает новое место в пантеоне русского актуального искусства и становится массмедийным персонажем, таким же символом времени, как телеведущий Владислав Листьев, политик Владимир Жириновский и глава финансовой пирамиды «МММ» Сергей Мавроди.

Александр Бренер, Олег Кулик. Бешеный пес, или Последнее табу, охраняемое одиноким Цербером. Галерея Марата Гельмана, Москва. 23 ноября 1994

23 ноября 1994 года в галерее Марата Гельмана состоялось первое появление человека-собаки. Из помещения галереи на Малой Якиманке выскочил обнаженный Кулик, привязанный к цепи (конец которой был в руках у художника Александра Бренера, одетого только в боксерские трусы), и в течение семи минут кидался на проезжавшие мимо машины и зрителей. Документацию этой знаменитой акции до 4 декабря можно увидеть на выставке « » в музее «Гараж».

Олег Кулик: «После того как я перестал развешивать картины в “Риджине”, у меня не было денег даже на хлеб. Мне ничего другого не оставалось, как бегать по улицам, как бездомный пес, и лаять на людей. Я приполз к Марату Александровичу Гельману и предложил охранять вход в его галерею. “Возьмешь, — говорю, — меня на службу, буду верен тебе, как пес цепной”. Он заржал, даже выгнал меня, кажется, а потом перезвонил и согласился. Я начал продумывать детали акции и понял, что она будет не очень удачной, если я буду просто сидеть на привязи рядом со входом с галерею. Нужна была динамика, поэтому возникла идея подключить Сашу Бренера, который бы водил меня на цепи. Саша сначала воспринял предложение с настороженностью, но пообещал подумать. Подумал, подумал и согласился, а заодно к моему названию “Бешенный пес” придумал и поэтические продолжение: “Последнее табу, охраняемое одиноким Цербером”. После первого “собачьего” перформанса в газетах писали: “До чего народ довели, люди голые бегают по улицам и бросаются на прохожих!”, — а мэр Лужков обещал вытравить голых с улиц города».

В следующем, 1995 году Кулик «дает собаку» в Цюрихе: никому не известный художник приезжает из России, чтобы блокировать вход на выставку «Знаки и чудеса. Нико Пиросмани и современное искусство» куратора Биче Куригер, на которой, помимо работ Пиросмани, экспонировались произведения Джеффа Кунса, Синди Шерман, Деймиана Херста и других ведущих мировых художников.

Олег Кулик: «Я считал, что “Бешеный пес, или Последнее табу, охраняемое одиноким Цербером” станет моей первой и последней подобной акцией, когда неожиданно пришло предложение сделать нечто подобное в Цюрихе. Письмо за подписью Биче Куригер было написано на бланке Кунстхауса Цюриха и выглядело весьма солидно (хотя потом я узнал, что приглашение подделал и прислал Александр Шумов, а музейное начальство до последнего момента не подозревало о том, что я упаду им на голову). Я решил, что видоизменю акцию — буду сидеть внутри музея, в уголочке и изображать тихий ужас из России. Но оказалось, что в Цюрихе меня никто не ждет, Куригер заявила, что художника по имени Олег Кулик не существует, а охрана музея вышвырнула меня на улицу. И в этот момент передо мной встала дилемма — умыться, уехать домой и уйти из искусства или протестовать! Я решил, что раз меня, по утверждению Куригер, не существует, то я могу делать все, что угодно! Я перегородил вход на выставку, рычал, кусался и никого не пускал в музей. В результате меня арестовали, разразился большой скандал, о котором Биче до сих пор вспоминает с нежной ностальгией».

Олег Кулик. Человек с политическим лицом. Тверская улица, Москва (в рамках акции-демонстрации «Звери против зверств). 16 июля 1995

Одна из самых громких медийных акций Кулика 1990-х — создание Партии животных в 1995 году и намерение художника баллотироваться от нее в президенты. Кулик ведет предвыборную агитацию в Политехническом музее и на московских рынках, выступает перед журналистами в костюме и собачьем наморднике в центре Москвы — на Тверской. На предвыборных плакатах запечатлены страстные лобзание кандидата с собакой и лозунг: «Какие претензии к нам могут быть у зеленых, дружок?»

Олег Кулик: «На НТВ в 1995 году была организована дискуссия, как отнять голоса у ультрарадикалов. Появилась идея организовать как можно больше смешных партий, в частности Партию животных Кулика, чтобы она отбила 2-3 процента сумасшедших у Жириновского. Леонид Парфенов тогда сказал: “Вы уверены, что он отобьет 2 процента, а если это будут все 20-30? ” Партия животных была органичным продолжением моего зоофренического проекта. Политика как таковая меня не интересовала, я всегда хотел быть художником. Скорее это была метафора времени, когда политика идет не от ума, а от какой-то животной потребности выделиться, занять какое-то место, пометить столбы. Думаю, что моя идеология любви к животным, близости к природе могла запросто захватить вообще всю Россию, и я стал бы президентом. Я провел несколько шумных акций по сбору подписей. Но когда принес в избирком подписные листы, на которых были приклеены мухи, тараканы и киски лапку приложили, меня буквально вышвырнули оттуда».

Олег Кулик. Собачий дом. Фаргфабрикен, Стокгольм (в рамках выставки Interpol). 2 марта 1996

В 1996 году по приглашению художника Эрнста Бильгрена Кулик участвует в выставке Interpol в Стокгольме. В уже узнаваемом образе взбесившегося пса он бросается на посетителей вернисажа и даже кусает одного, в ответ на эти действия его бьет ногами шведский куратор выставки. Художник Александр Бренер выступает не менее радикально, уничтожив работу китайского художника Гу Вэньда. Возмущенные участники выставки написали коллективное письмо с осуждением действий Кулика, Бренера и Мизиано, разослав его по всем международным художественным институциям. Результат оказался неожиданным для обвинителей. Многие признали легитимность действий художников, а один из ведущих журналов по современному искусству в мире — Flash Art — поставил фотографию Кулика на обложку. Многие впоследствии признавались Кулику, что узнали о его существовании именно из этого гневного коллективного письма и последовавших за ним публикаций.

Олег Кулик: «Выставка задумывалась как диалог Запада и Востока. Было приглашено множество художников, каждый из которых пригласил еще по одному экспоненту. Но когда до открытия оставался месяц, выяснилось, что диалог — как между Западом и Востоком, так и между кураторами и художниками, а также художниками и художниками — зашел в тупик, начались скандалы и распри. И в какой-то момент работавший с животными шведский художник Эрнст Бильгрен произнес следующую фразу: “Легче договориться с животными, чем с людьми”. На что Виктор Мизиано ответил: “А у нас есть такое животное!” Так меня в последний момент пригласили участвовать в выставке Interpol для того, чтобы завершить многосложный диалог между Западом и Востоком. Ну а что случилось дальше, все знают — были укушенные, оплаканные и предельно возмущенные».

Олег Кулик совместно с Милой Бредихиной. Собака Павлова. V-2, Роттердам (в рамках европейской биеннале Manifesta 1). 5-25 июня 1996

В том же году Роза Мартинес приглашает Кулика принять участие в 1-й «Манифесте» в Роттердаме. Художник в течение нескольких недель живет в будке и выгуливается на поводке, изображая собаку Павлова.

Олег Кулик: «Этот проект мы делали в сотрудничестве с учеными из Роттердамского университета. Мой, то есть человеческий интеллект, исследовали на предмет редукции — что происходит, когда человек попадает в условия, более привычные для животных, как быстро к нему возвращаются животные качества — прыткость, ловкость, обостренное обоняние — и как быстро он теряет способность рефлексировать. Целыми днями я занимался на специально придуманных снарядах, бегал, прыгал и так далее. При этом мне постоянно показывали произведения искусства. Я постоянно, 24 часа в сутки пребывал в образе собаки. Тяжелее всего было ночью. Целый день я прыгал и бегал, страшно уставал, но как только вечером начинал засыпать, в мою лабораторию начинали пытаться проникнуть всякие подлецы вроде Ромера (Федор Ромер — псевдоним художественного критика Александра Панова. — Артгид ). За ночь четыре-пять очень пьяных и очень веселых человека пытались уличить меня в том, что я не живу собачьей жизнью. Дверь открыть они не могли, но они лаяли, выли, хихикали и в целом вели себя неприлично. Я же был настроен предельно серьезно и меня возмущала вся эта идиотская возня».

Олег Кулик. Я люблю Европу, а она меня нет. Kunstlerhaus Bethanien, Берлин. 1 сентября 1996

В 1996 году на берлинской площади Марианнеплац Кулик не то охранял, не то был загнан к флагу Евросоюза, окруженный 12 полицейскими с овчарками.

Олег Кулик: «В 1996 году я был стипендиатом культурного центра Kunstlerhaus Bethanien, жил в Берлине и слушал бесконечные дискуссии на тему нужно или не нужно объединять Европу. Я всегда был сторонником объединения, но считал, что объединяться лучше всего не просто так, а перед лицом внешнего врага. И в качестве этого врага я решил предложить Европе себя и объединить ее через направленную на меня агрессию. В результате я стоял в окружении 12 немецких овчарок (ведь именно столько звездочек на флаге Евросоюза), которых держали полицейские. Я вел себя агрессивно, бросался на собак, и они отвечали мне еще большей агрессией, бросались на меня в едином порыве. Их единение против была настолько мощным, что после этого Европа благополучно объединилась».

Олег Кулик. Не могу молчать! Лужайка перед Европейским парламентом, Страсбург. 20 сентября 1996

В том же году Кулик, громко лая, появился перед зданием Европарламента в Страсбурге, привязанный, подобно сторожевому псу, к теленку, на которого был накинут британский флаг. Тем самым Кулик протестовал против превентивного уничтожения поголовья коров в Великобритании, осуществляемого в попытке остановить распространение вируса коровьего бешенства.

Олег Кулик: «Акция была приурочена к кампании по уничтожению больных английских коров, которая показалась мне крайне негуманной. В Англии коров отправляли на бойню, а потом в крематорий, а в России пустовали бесхозные луга и поля. Я очень переживал за судьбу животных и думал, зачем убивать их и потом сжигать 5 миллионов трупов — лучше потратить эти деньги на перевозку коров в Россию, где выпустить стада на вольный выпас и доверить их жизнь судьбе. Если этим несчастным животным суждено погибнуть от болезни — пусть будет так, но ведь может случиться, что они поправятся на воле и проживут прекрасную долгую жизнь. Я приехал в Страсбург, где располагался Европарламент. По моей просьбе левые студенты привели мне теленка, с которым я вышел к парламенту и пролаял мое отношение к этой проблеме».

Олег Кулик совместно с Милой Бредихиной. Я кусаю Америку, Америка кусает меня. Deitch Projects, Нью-Йорк. 12-26 апреля 1997

В 1997 году Кулик отправляется в Америку, где проходит паспортный контроль с собачьим ошейником на шее. В нью-йоркской галерее Deitch Projects он осуществляет перформанс «Я кусаю Америку, Америка кусает меня»: Кулик живет в галерее, изображая собаку. Название отсылает к классическому перформансу Йозефа Бойса «Я люблю Америку, Америка любит меня», во время которого художник провел несколько дней в компании живого койота в галерее Рене Блока в Нью-Йорке.

Олег Кулик: «В этом перформансе были нарушены все американские табу. Представьте себе голого агрессивного белого мужчину, который атакует, кусает, испражняется на зрителей — и более того, явно отдает предпочтение женщинам. Он подходит к ним, обнюхивает все их интимные места, но те в ответ хохочут и нежно и публично поглаживают этого голого белого мужчину. Причем желающих поучаствовать в этом проекте женщин были тысячи, и десятки тысяч получили удовлетворение. Этот контекст, конечно, несколько переориентировал тему человека-животного на социально-гендерную проблематику».

Олег Кулик совместно с Милой Бредихиной. Четвертое измерение (в рамках выставки «Это лучший мир. Российский акционизм и его контекст»). Сецессион, Вена. 6 июня 1997

В том же году Кулик «охранял» вход в Венский сецессион, уверенно нападая на посетителей. Тех же, кому удалось преодолеть это живую преграду, внутри ожидала видеоинсталляция с прямой трансляцией происходящего на улице.

Олег Кулик: «Во время этой акции я тоже, как и в Цюрихе, не пускал людей в музей, но в этот момент меня — сверху, фронтально и сбоку — снимали три камеры, а еще одна была закреплена у меня на лбу. Таким образом зритель мог не только пообщаться со мной, но и увидеть со стороны на специальных экранах все мои действия. Все это создавало невероятную динамику. Я метался в толпе людей, и закрепленная у меня на лбу камера проецировала на экран эти метания: какие-то складки, ноги, платья — несфокусированный, направленный на все сразу и ни на что конкретно взгляд животного. Во время акции я атаковал двух мужчин, один из которых схватил меня за ошейник и пережал им горло. Я потерял сознание, а когда очнулся, долго не мог понять, где я нахожусь и что со мной происходит. Я лежал голый на ступеньках, вокруг меня куда-то поднимался поток красиво одетых людей. Я нашел в себе силы подняться и с невеселым видом поплелся вслед за этими людьми на выставку. Вот такой забавный негероический конец получился у этой акции».

Олег Кулик. Семья будущего. 1997

Серия постановочных фотографий 1997 года, изображающих «семейную жизнь» Олега Кулика и пса Бакса. «Я верю, человек […] должен […] отказаться от представлений о себе как о центре Вселенной в пользу равенства всех биологических видов, организовать процесс гармонического сосуществования всех живых существ на Земле, расширить институт брака до межвидового, раствориться в собаке, кошке».

Олег Кулик: «Эта акция была посвящена необходимости ради будущего счастья всего человечества отказаться от антропоцентризма и тому, что равноправия между людьми и животными не будет, пока не будут возможны брачные отношения между ними. Причем под словом “брачные” я не имею в виду сексуальные отношения, а говорю скорее об отношениях договорных. Огромное количество людей делит жизнь с котиками и собачками, их любят, балуют, им даже завещают имущество. Я просто довел до логического конца идею равноправия живых существ и сформулировал идею отказа от антропоцентрической логики, которая пронизывает всю жизнь современного человека».

В 1998 году Кулик пытается подружиться с большой черной собакой, находясь в полной темноте. Зрители их видят только во вспышках двух фотокамер.

Олег Кулик: «Это было чудовищно. Сначала в большом зале очень долго собирались люди, каждого из которых перед тем, как пустить в зал, долго обыскивали, отбирая ножи, фонарики, свечи и зажигалки. В результате в зал набилось огромное количество людей, которые колыхались вокруг маленького пятачка. Выключился свет, и во вспышках камер можно было увидеть человека, который вступал в разные взаимоотношения с огромным лохматым черным псом. Но в какой-то момент собака ушла с этого пятачка, а мне пришлось последовать за ней. Вокруг была тьма, колыхалась темная масса людей, мне приходилось следовать за собакой практически по головам в неизвестном направлении, все это вызывало тихий ужас».

Осенью 1998 года Кулик совершает европейское турне, которое заканчивается в Париже, где с 7 по 12 октября проходит ярмарка современного искусства FIAC. Через парижскую галеристку Каролин Рабуан-Муссьен Кулик получает от известного ведущего телепередачи «Об этом все говорят» Тьерри Ардиссона предложение еще раз выступить с собачьим перформансом.

Олег Кулик: «Я сказал Ардиссону, что раз он такой крутой и богатый, я сделаю еще один перформанс, но только так, как я хочу и там, где я хочу. А еще я заявил, что мне нужна шикарная блондинка с поводком, а также гарантии того, что они [сотрудники Тьерри Ардиссона] не только снимают на камеру, но и, если что, разруливают проблемы с полицией. Меня заверили, что проблем не будет. Я долго думал, где делать акцию и понял, что надо захватить Бастилию. И вот мы приезжаем на площадь Бастилии, мне говорят, что перформанс должен начаться ровно в 19:00, и тут я понимаю, что мы заранее не обсудили, где я буду раздеваться. Мы подумали и решили, что делать я это буду в туалете Театра радикального танца, который располагался на площади. И вот я голый в ошейнике выхожу из кабинки, и все, кто был в этом туалете, пятнадцать элегантно одетых мужчин, как по команде поворачиваются в мою сторону, и после этого у меня происходит отключение чего-то в голове. Чик! И исчезает моя социальная личность, я превращаюсь в животное! И в таком состоянии я выхожу на площадь Бастилии. Писаю. На пешеходном переходе зажигается красный свет, машины останавливаются, и я начинаю по ним прыгать! Автомобилисты и прохожие видят, что идет съемка и полиция не вмешивается, всем становится весело, все смеются. Должен быть скандал, а они смеются! Я слез с машин, разворошил киоск с газетами, поприставал к двум дамам, одна из которых брызнула в меня из перцового баллончика, увидел девицу с сигаретой, завалил ее, мы покатились, сигарета выпала, и я ушел по переходу на другую сторону площади. Перформанс закончился. Ардиссон был очень доволен тем, что в результате получилось. Сюжет про охраняющего площадь Бастилии человека-собаку показали по телевидению два раза».

Олег Кулик совместно с Милой Бредихиной. Я кусаю Америку, Америка кусает меня. Deitch Projects, Нью-Йорк. 12-26 апреля 1997. Из архива Олега Кулика

Олег Кулик выступал в образе разъяренного или же, наоборот, миролюбивого пса всего четыре года, с 1994-го по 1998-й. Но как и когда Кулик решил отказаться от так всем полюбившегося персонажа?

Олег Кулик: «Я понял, что проект исчерпал себя, когда меня начали приглашать “исполнить собаку” за деньги во время какого-нибудь события. Однажды я согласился выступить с перформансом в одном из московских клубов, и это вылилось в жуткое позорище: меня заставили облачиться в какой-то костюмчик, поводок, который обычно держала Мила Бредихина, передали какому-то охраннику, который таскал меня за собой как тряпичную куклу, периодически натравливая то на Жириновского, то на каких-то проституток. Это было чудовищное зрелище, смысл которого был исключительно в унижении художника, который согласился выступить на заказ. Но отвратило мне от подобных экспериментов не только это конкретное событие, но и то, что в формате заказного шоу из моего высказывания уходили элементы партизанщины и неожиданности, то, что составляло наибольшую ценность, потому что ломало ожидаемый ритм событий».

Художник - акционист, автор объектов, инсталляций, фото- и видеоработ, куратор.
Окончил Художественную школу в Киеве (1979), затем Киевский геологический институт (1982). Переезжает в Москву (1986). Сотрудничает с галерей «Риджина» (1993). Приобрел известность после скандальных акций 1994 -1995 гг., когда в образе человека - собаки бегал на четвереньках по Полянке, кусал прохожих у входа в Берлинскую галерею современного искусства, сидел в звериной клетке. В 1990 - е Кулик — основатель и ярчайший представитель «зоофрении» — представал в образе собаки, птицы, быка, обезьяны, рыбы. Это был самый яркий и брутальный период российского акционизма — «террористического натурализма» (Е.Деготь), когда художники реализовывали себя в открытом публичном пространстве, явочным порядком ломая сложившиеся стереотипы. Используя в перформансах и объектах злободневный социальный момент, Кулик саркастически высмеивал реалии российской политики. Работает почти во всех видах и жанрах современного искусства. В конце 1990 - х — начале 2000 - х годов создает циклы работ, в которых возвращается к своей исходной теме — прозрачности. В духе времени наступившего гламура работы Кулика зрелищны, эффектны и глянцево красивы — они взяты из топ - медийного видеоряда. Созданные по законам шоу и аттракциона, его произведения шокируют публику. Стипендиат фонда Поллока - Краснера (1990) и Берлинского сената (1995). Лауреат премии «Инновация» за кураторский проект «Верю» (2007), Винзавод, Москва. Кулик — участник международных проектов в Гентском музее современного искусства, Музее Фрейда в Лондоне, Музее современного искусства в Риме, Музее современного искусства в Антверпене; Музее Гуггенхайма в Нью - Йорке и Бильбао. Участник биеннале в Венеции, Валенсии и Сан - Паулу. Живет и работает в Москве.

Коллекции:

Государственный Русский музей, Санкт - Петербург
Государственная Третьяковская галерея, Москва
Европейский торговый банк, Москва
Музей актуального искусств ART4.RU, Москва
Галерея Риджина, Москва
Новый музей, Санкт - Петербург
и другие государственные и частные собрания